Зубы его стучали. Он был смертельно бледен. Почти болен от страсти. Негодяйки, прекрасно разбиравшиеся в людях, по лицу молодого человека, по его удивительной искренности сразу поняли: он на самом деле готов на все. На преступление, на безумство, на великодушие, щедрость, жестокость — на все, что угодно… И одарили его улыбкой.

— Ладно, — согласилась Аркебуза. — Но, понимаете, ведь нужно, чтобы все было именно так, если вы хотите, чтобы мы отдали вам малютку.

— Все будет именно так, — серьезно ответил Ролан. — Вы получите ровно миллион, не меньше.

Отдать Флоризу Ролану! Но он ведь еще ни слова не сказал об этом, даже не намекнул! А они все равно сразу же догадались. Ролан и не заметил, что негодяйки предлагают ему то, о чем он их только собирался попросить.

— Нужно, — сказал он, — привести ее ко мне в таверну, здесь, поблизости, на рассвете.

— А как мы пройдем? Как выйдем из замка? Его охраняют полсотни гвардейцев.

— Пойдемте, покажу, — улыбнулся юноша. Хромуша осталась стеречь Флоризу. Аркебуза отправилась вслед за Роланом.

Она вернулась через полчаса. Хромуша поджидала подругу по счастью с нетерпеливой тревогой, имеющей обыкновение нарастать от минуты к минуте, когда ждешь какого-то невероятного события. Миллион, обещанный за предательство, да, тут было от чего потерять голову. Но они справились с потрясением и теперь с чистой радостью ожидали этот подарок судьбы. И чувствовали, что умрут, если по какой-то причине лишатся этого миллиона.

На горизонте появились неясные бледно-розовые полосы, все небо еще оставалось темно-синим: начинался рассвет. Они погасили светильник. Аркебуза рассказала о спуске, о подземном ходе, о железной двери, ведущей на дорогу.

— А как мы унесем ее? — спросила Хромуша. — Она так разорется, что…

— Надо, чтобы она пошла сама, — задумчиво откликнулась Аркебуза.

— Понятное дело. Я скажу ей, что передумала, и предложу бежать…

— А она не поверит… Нет уж. Позвольте мне действовать самой: молодой человек с миллионом объяснил, что надо сказать.

Аркебуза тихонько поделилась с сообщницей своими планами, а потом вошла в спальню Флоризы.

Девушка спала. Сон ее, по всей видимости, был тревожным, но ей хватило мужества заснуть. Левая рука Флоризы свешивалась с кровати — беломраморная обнаженная рука дивной красоты. Правая сжимала рукоятку кинжала — последнего средства защиты.

Аркебуза подошла к постели и тронула спящую за плечо. Та сразу же проснулась и вскочила с кровати.

— Мадам, — сказала надзирательница, — король во дворе замка!

— Король! — вспыхнула Флориза.

— Ну, не во дворе, но сейчас подъедет… Мадам, мне нужно вам кое-что сказать: король обещает нам двести экю, если…

— Несчастная! — с презрением бросила Флориза, пытаясь поскорее одеться, но ей удавалось это с трудом: руки слишком сильно дрожали. А ведь от того, насколько быстро она сумеет собрать свои вещи, зависела вся ее жизнь!

— Пообещайте мне вдвое больше, — прошептала женщина, — и я помогу вам бежать!

— Бежать! О, бежать! Да-да, скорее! Бежать! Вдвое… Вы получите сколько захотите! Тысячу, две тысячи экю! Мой отец отдаст все…

— Пойдемте, — предложила Аркебуза, накидывая широкий плащ на плечи девушки.

В этот момент Флориза подняла глаза и увидела устрашающую улыбку на лице искусительницы.

— Боже, это ловушка! — закричала она, попятившись. — Ловушка!

— Значит, мне надо сказать тому молодому человеку, который послал меня к вам, что вы отказываетесь идти со мной и предпочитаете дождаться короля? — ехидно спросила Аркебуза и сделала шаг к двери.

— Погодите! Стойте! — растерянно воскликнула Флориза. — Ах, нет… Пусть… Я дождусь его, и он увидит, как может умереть дочь Роншероля!

— Бедный молодой человек… — притворно вздохнула негодяйка.

— Какой еще молодой человек, говорите же, несчастная!

— Его зовут Руаяль де Боревер, и он вас любит, вот и все, что я знаю.

Флориза затрепетала, но она еще колебалась. Ее огромные прекрасные глаза засияли, как звезды любви. Внезапно она успокоилась. Руаяль де Боревер здесь — этого было достаточно. С ней больше не может случиться ничего плохого. Она принялась быстро одеваться, и руки на этот раз не изменили ей.

— Король сейчас поднимется, идемте, идемте!

Флориза укуталась в плащ и приказала:

— Проводите меня к нему. Было восемь часов утра.

А когда эта самая ночь, о которой рассказывалось в предыдущей главе, еще не только не закончилась, но только начиналась, как, наверное, помнит читатель, Лагард пустился в погоню за Боревером и настиг его за поворотом улицы.

Мы оставили Боревера в ту минуту, когда он, вжавшись спиной в стену, с пылающими глазами пересчитывал направленные на него шпаги. Девять! Хорошее число. Одно слово начальника — и все девять бросятся с громкими криками в атаку. Тогда еще не вошли в моду молчаливые поединки, ругаться при нападении и защите казалось куда более естественным.

А пока они еще стояли на расстоянии от будущей жертвы и, не стесняясь в выражениях, поливали ее грязью, таким образом, в соответствии со всеми правилами, возбуждая себя для битвы не на жизнь, а на смерть. Боревер, разумеется, отвечал тем же и старался побольнее уколоть противников.

— Ага, вот и господин Лагард со своей сворой бешеных собак! Добрый вечер, лакей из псарни!

— Ну, иди, иди сюда, мерзавец! — прошипел Лагард.

— Сам иди, пес вонючий! — ответил Руаяль.

— Для тебя готовят хорошенький костер, тебе спалят шкуру, как какому-нибудь жиду или свинье!

— Ага, а вместо поленьев в костер станут подкидывать вас, сволочей!

Начальник Железного эскадрона скрипнул зубами. Он осмотрелся по сторонам и увидел, что его люди только и ждут знака, который позволил бы им перейти в нападение.

— Берите его, — приказал Лагард, — но помните, что он мой!

— А вот и хлыст! — воскликнул Боревер, и шпага его хлестнула барона по щеке.

Лагард вскрикнул, и тут же — эхом — раздался жалобный стон: один из его головорезов тяжело упал лицом в землю. Это был излюбленный удар Боревера, знаменитый, прославивший его удар: описав в воздухе сверкающий полукруг, шпага после «пощечины» начальнику здесь прошлась по чьему-то носу, там — по подбородку, и, наконец, вонзилась прямо в грудь!

— Один готов! — сказал Боревер. — Кто на новенького? Кто напрашивается — вот моя шпага! Ну, давайте!

Восемь шпаг в одно мгновение нацелились ему в грудь, восемь хриплых голосов завопили:

— Ах, так! Сейчас мы доберемся до твоих кишок, котел для свиных потрохов только их и дожидается!

И почти сразу же раздался вздох разочарования: шпаги головорезов воткнулись… в пустоту! Боревер бросился на землю. Через секунду он уже вскочил и — нанес удар. На этот раз оказался вспоротым живот одного из наемников. И Руаяль воскликнул:

— Вам нужны кишки для вашего котла? Берите! Вот и второй!

Их осталось семеро. Они отступили под предлогом того, что надо утереть взмокшие лбы. На самом деле бешенство, смешанное с удивлением и восхищением, парализовало головорезов Лагарда. Человек, которому положено было уже в течение по крайней мере десяти минут валяться мертвым на земле, оказался живехонек! И без единой царапины!

Передышка длилась две или три секунды. Потом, внезапно, пока еще наемные убийцы поджидали благоприятного момента для новой атаки, теснее сплачиваясь, раздался крик:

— Вперед! Дело дошло до вылазки, черт меня побери!