– Яд? – воскликнула горничная, невольно повысив голос.

– Молчи, несчастная! – прошипел маршал. – Это вовсе не яд. Поняла? Когда она выпьет флакон до дна, полюбит меня!

– Эликсир любви… – сообразила горничная.

– Да! – мрачно кивнул Кончини. Портьера снова шевельнулась.

– Что ж, если речь идет о нежных чувствах, вы можете на меня рассчитывать, монсеньор, – улыбнулась служанка.

Едва Кончини покинул комнату, как портьера поднялась, и появилась Мария Медичи.

– Мадам, – прошептала горничная, – он хочет, чтобы…

– Я слышала, – оборвала ее королева.

Схватив флакон, она швырнула его на пол и раздавила каблуком. Этот жест был не поступком королевы, а выходкой сорокалетней женщины, готовой на все, чтобы защитить свою любовь в схватке с юной соперницей.

– Джузеппа? – задыхаясь, повернулась к служанке Мария Медичи.

– Да, Ваше Величество? – поспешно откликнулась горничная.

– Этой девушке не пристало больше оставаться в Лувре, – заявила королева. – Мой дворец – не тюрьма. С наступлением темноты выведешь ее отсюда.

– Слушаюсь, мадам, – присела в реверансе Джузеппа. – А потом?..

– Пусть идет, куда хочет! – мрачно проговорила Мария Медичи. – По крайней мере, я от нее избавлюсь.

И королева устремила на служанку ужасный взор.

– Не может быть, – прошипела Мария, – чтобы с девушкой, в полном одиночестве разгуливающей по улицам в одиннадцать часов вечера, не случилось никакой беды… По правде говоря, в такое и поверить невозможно!

…В половине одиннадцатого король удалился к себе. Придворные разошлись. Кончини подсчитывал свой карточный выигрыш, когда к нему вошла супруга.

– Кончино, – тихо произнесла Леонора Галигаи, – тебя требует королева.

Помолчав, она заговорила:

– Кончино, я ненавижу эту женщину. Пора кончать. Я больше не выдержу… Пока же ступай к ней, потому что мы должны повиноваться. Но сегодня ночью, когда ты будешь в ее комнате, я затаюсь у изголовья Людовика XIII. Через два дня, Кончино, ну, самое большее через четыре, короля Франции не станет… Трон освободится. И займешь его ты – благодаря мне!

Кончини прекрасно понимал, насколько нужна ему Мария Медичи. Она могла возвести его на престол – или спасти ему жизнь, если события начнут развиваться не так, как предполагала Леонора. Поэтому маршал был этой ночью особенно нежен и обольстителен с королевой, но перед глазами у него стоял образ Жизели.

Мария Медичи смотрела на своего возлюбленного со странной улыбкой.

– Кончино, вы хотели проникнуть в гнездо заговорщиков с помощью Жизели, – проговорила она. – План этот превосходен, но, к несчастью, осуществить его невозможно, ибо герцог Ангулемский стал слишком опасен.

– Нет, Ваше Величество, – попытался разубедить королеву фаворит. – Герцог не представляет никакой угрозы, пока его дочь наша пленница.

– Она уже не пленница, Кончино, – вздохнула Мария Медичи. – Жизели удалось бежать.

– Надо схватить ее! Немедленно! – вскричал маршал.

– Увы! Нам следует смириться с тем, что мы не властны изменить, – опустила глаза королева. – Жизели удалось бежать, но ее уже нет в живых… Джузеппа!

Тут же в комнате появилась служанка.

– Расскажи господину маршалу о том, что произошло сегодня вечером, – распорядилась Мария Медичи.

– Как вы и велели, Ваше Величество, – заговорила Джузеппа, – я вывела мадемуазель д'Ангулем из Лувра и проводила ее до моста Менял, где мы расстались. Мне казалось, что она счастлива обрести свободу, однако, едва я отошла от нее, как услышала душераздирающий стон. Обернувшись, я увидела, что девушка устремилась к Сене и с криком отчаяния бросилась в реку. Течение увлекло несчастную под опоры моста. Какое-то время она еще барахталась, а затем скрылась под водой…

– Хорошо, – промолвила королева. – Можешь идти.

Кончини сначала онемел от ужаса, а через минуту уже захлебывался в рыданиях, совершенно забыв о королеве. Горе оказалось сильнее стремления к власти. Но все превозмогла любовь Марии Медичи, чья ревность теперь угасла. Обняв Кончини, королева прижала его голову к своей груди, помогая плачущему мужчине справиться с болью утраты.

Итак, Жизель была мертва. Джузеппа ни в чем не солгала, но, по приказу королевы, умолчала об одном обстоятельстве.

Служанка действительно рассталась на мосту Менял с девушкой, так и не Переставшей быть пленницей. Мадемуазель д'Ангулем устремилась в темноту, но тут дорогу ей преградили четыре тени. Беглянка испустила отчаянный вопль, а затем раздался громкий всплеск: Жизель бросили в воду.