– Сними ее и вдарь себя хорошенько, – распорядился молодой человек.
– Как, сударь, вы хотите, чтобы я сам… – захлопал глазами Коголен.
Вздохнув, он направился за плеткой с гримасой, рассмешившей Капестана.
– Стой! – скомандовал шевалье. – На этот раз я тебя прощаю. А теперь убирайся. Подожди-ка! У тебя космы встали дыбом?
– Да нет же, сударь! – вскричал Коголен, примяв свою шевелюру ударом ладони. – Я хотел вам рассказать, какие странные вещи здесь происходят… но раз вы не хотите слушать, я ухожу.
– Что же здесь происходит? – спросил Капестан.
– Здесь… то есть, в вашем кошельке, сударь, – пояснил слуга. – Только что в нем было девять пистолей, а потом вдруг стало девятнадцать. Вот, посмотрите! Девять первых я положил слева… а десять их детишек появились справа.
– Откуда ты взял эти десять пистолей? – с тревогой воскликнул шевалье. – Признавайся, бездельник!
– Клянусь вам, сударь… – заверещал Коголен. Капестан схватился за плеть.
– Мерзавец! – прорычал он. – Ты предал меня! Сейчас ты у меня попляшешь!
– Нет, только не это! – взмолился слуга. – Я все расскажу! Сегодня, когда вы оказали господину де Сен-Мару честь отобедать за его столом, господин Лантерн пригласил меня разделить остатки. Сидя в прихожей, мы сливали опивки из ваших бутылок, но тут господина Лантерна призвал к себе хозяин… В этот момент дверь отворилась, и передо мной появилась сирена…
– Сирена?
– Возможно, это была просто молодая женщина, но я принял ее за сирену… потому что таких красавиц не бывает! «Возьми вот это», – сказала она, сунув мне в руку десять пистолей. Затем спросила: «Ведь это шевалье де Капестан обедает здесь?» – «Он самый» – ответил я.
– Ну, вот видишь, негодяй, ты сам признаешь, что предал меня! – снова взвился юноша.
– Прошу прощения, сударь! – воскликнул Коголен. – Когда мы прибыли в «Три короля» и к нам вышел господин Лантерн, вы сказали ему: «Передай своему хозяину, что его ждет Адемар де Тремазан, шевалье де Капестан!» Вы объявили об этом так внушительно и так громко, что на постоялом дворе не осталось ни одного человека, который бы этого не знал.
– Пожалуй, – нехотя согласился шевалье. – Что дальше?
– Дальше? – произнес юный мелодичный голос. – Дальше? Сейчас вы все узнаете от меня, шевалье!
Капестан, обернувшись, замер в изумлении и восторге. Дверь отворилась. Коголен испарился, а вместо него в комнате появилась девушка, блистающая молодостью и красотой, с дерзким взором и ослепительной улыбкой.
– Мадемуазель Марион Делорм! – прошептал ошеломленный Капестан.
Гостья приблизилась к нему и мгновенно, подчиняясь безошибочному инстинкту, сотворившему из нее неотразимую жрицу любви, обвила руками его шею. Еще невинная, но уже пылкая Марион Делорм впервые домогалась поцелуя мужчины.
– Я люблю тебя! – страстно прошептала красавица.
– Но, – пробормотал шевалье, – разве у вас не назначено сегодня вечером свидание с маркизом де Сен-Маром?
– Я люблю тебя! – повторила девушка, сильнее прижимаясь к Капестану.
Он понял, что нужно немедленно заткнуть уши и закрыть глаза, однако сделать этого не успел. Здравомыслие отступило перед натиском Марион.
Что ты хочешь, суровый читатель? Шевалье было всего двадцать лет. Добавим к этому замечательное вино маркиза, выпитое за обедом…
Так завершилась дуэль маркиза де Сен-Мара и шевалье де Капестана.
В тот момент, когда Марион Делорм, проскользнув во двор гостиницы, сделала знак Коголену, у ворот «Генриха Великого» остановились двое мужчин, следовавших за девушкой на некотором расстоянии и наблюдавших за каждым ее шагом.
Одним из них был епископ Люсонский, герцог де Ришелье. Вторым – человек по имени Лаффема, мечтавший поступить на службу к могущественному прелату.
Ришелье решил выследить свою красавицу, дабы собственноручно убить соперника, имени которого еще не знал. Лаффема удалось переубедить прелата.
– Предоставьте это мне, монсеньор, – заявил он. – Только разрешите мне быть при вас. Я уродлив и мерзок, меня презирают за то, что я ненавижу все человечество. Если вы пожелаете, ненависть моя станет вам подпорой. Я буду верным слугой и в слабостях ваших, и в величии, в любовных интригах и в политике. Монсеньор, Лаффема будет вам предан душой и телом. Что вы на это скажете?
– Отлично, – произнес Ришелье, – принимаю тебя на службу.
– В таком случае возвращайтесь к себе, монсеньор, – проговорил Лаффема. – Я же останусь здесь. Сегодня вечером начинается моя служба. Завтра вы будете знать, как зовут любовника мадемуазель Марион.
– Я убью этого человека! – вспыхнул Ришелье.
– Нет, монсеньор, – тонко улыбнулся Лаффема. – Это мое дело. Вам достаточно лишь вынести приговор. Вы обрекаете его на смерть?
