конкретных событиях. Тут нет и следа реализма настенных росписей, которыми я восхищался в «Храме воинов». Росписи, украшающие тулумский «Храм фресок» или расположенный неподалеку от него «Храм «Опускающегося бога», носят чисто символический характер и не имеют ничего общего с человеческим земным миром. Хотя я вижу здесь цветы, плоды и початки кукурузы, творцы этой настенной живописи нарисовали их не для того, чтобы изобразить мир, окружающий человека, а для того, чтобы прославить магическую плодородную силу божественной земли.
Тулумские мастера выполнили живописные украшения «Храма фресок» изумительной сине-зеленой краской по черному грунту. Наиболее богатые росписи украшают западную стену святилища. В расположенных друг над другом полосах фресок перед нами проходит необычайно сложный тулумский пантеон. Поэтому уже первый исследователь, описавший грандиозный тулумский парад богов, американский майяолог Холмс смог обозначить отдельных богов всего лишь буквами: бог «А», бог «В», бог «С» и так далее. Однако некоторые изображенные здесь фигуры можно «демаскировать», например мексиканскую Шочикецаль. Задача раскрытия подлинных имен других богов, изображенных на стенах «Храма фресок» (роспись сейчас уже плохо сохранилась, но в нашем распоряжении, к счастью, имеются первоначальные копии Холмса), еще ждет археологических детективов. Наконец, в «Храме фресок» я увидел и штуковую скульптуру «Опускающегося бога» - очевидно, бога заходящего солнца, занимающего в тулумском пантеоне центральное место.
Я прощаюсь с тулумскими фресками и храмом, который их охраняет. На конец своего пребывания в Тулуме я оставил посещение Крипты. Эта совершенно необычная для майяских городов постройка служила в качестве мавзолея. Внутри здания исследователи обнаружили гробницу в форме креста, в четырех концах которого были положены кости животных. В одном конце - кости акулы, в другом - останки ящерицы, в третьем - цапли, в четвертом - игуаны. А посредине, там, где перекладины креста сходятся, были помещены кости человека. Мне кажется, я знаю, кому они принадлежали: «великому человеку» Тулума. И, возможно, как раз тому, о котором я уже несколько раз говорил, могущественному Киничу, властителю с символическим именем - «Солнечный лик».
Он погребен посредине креста, который у майя был символом жизни, жизнедарующей кукурузы, а у испанцев - символом смерти. Но могилой Кинича и даже городом Кинича завоеватели страны майя, тоже пришедшие сюда под эгидой креста так никогда и не завладели. «Великий человек» этого города, «распятый» между костями священных животных, и поныне как бы охраняет в центре диковинной крестообразной усыпальницы свободу своих индейцев, свой город.
Глава 17 ТЕНЬ «ГОВОРЯЩИХ КРЕСТОВ»
В отличие от остальных майяских городов, которые я посетил (единственное исключение представляет совершенно нетипичный Цибильчальтун), Тулум продолжал жить и после смерти Кинича. Правда, впоследствии индейцы покинули тулумские дворцы, но город и его прочные крепостные стены сыграли свою роль и позже. К «кресту жизни» Кинича и христианскому «кресту смерти» они присоединили еще свой собственный символ - три майяских креста, тень которых до сих пор осеняет древний Тулум.
Я снова вспоминаю наше маленькое приключение на тулумском «аэродроме». Враждебно настроенную коровенку увели с посадочной площадки дети единственного местного жителя - индейца майя, носящего (в отличие от большинства остальных индейцев в Кинтана-Роо) уже испанское имя. Он называет себя Хуаном. Рыбак, а при случае гид по развалинам индейского города живет здесь с женой и пятью любознательными ребятишками. Его родственники и еще несколько сотен индейцев майя живут в деревне, лежащей отсюда на запад в нескольких часах езди. Деревня тоже называется Тулум.
Потомок коренных обитателей древнего Тулума выглядит, как все остальные индейцы в Кинтана-Роо. Он носит эш - хлопчатобумажные белые штаны и белую рубаху, на ногах - шанапкеуэль, сандалии из оленьей кожи. Жена его носит уипиль - рубаху с короткими рукавами и пик - простую белую юбку. В торжественных случаях жена Хуана надевает огромные кольцеобразные серьги из чистого золота. Но таких торжественных случаев у здешних майя бывает не слишком много. Важнейший из них - свадьба. Местные индейцы женятся очень рано. Хуан женился в 17 лет, его жене было 15 лет.
Хуан - рыбак, ловит он и морских черепах. Здешние индейцы обычно пользуются для рыбной ловли простыми сетями, а раньше, говорят, охотились на рыбу и с гарпунами. Но даже в семье рыбака Хуана основную часть пропитания по прежнему составляет кукуруза, главным образом в виде известных тортилий - кукурузных лепешек. Утром местные индейцы пьют посоле - напиток, приготовляемый из кукурузной муки и теплой воды, иногда подслащенный каплей меда. Кукурузное поле, как правило, создается на куске земли, отнятом у сельвы. В ноябре или декабре с участка будущего поля индейцы вырубают мачете мелкие кустарники. Большие деревья они оставляют до конца сухого сезона (май), потом поджигают высохшие, как трут, стволы, ждут, пока будущее поле окропит первый дождь, и только тогда сажают кукурузу.
Ткани и керамику, которые раньше каждая индейская семья изготовляла сама, теперь индейцы приобретают у мексиканских торговцев. Ручным способом они изготовляют только ак - корзины из лиан, в которых переносят с кукурузного поля собранное зерно.
Хуан, страж древнего Тулума, немногочисленные жители современного Тулума, а также индейцы из нескольких других деревень внутри полуострова называют себя «майя Чан-Санта-Крус». Но белые, которые сюда изредка заглядывают, называют их по-испански «индиос сублевадос», или «мятежные индейцы». Современные тулумские индейцы, разумеется, не участвуют ни в каких мятежах, ни в каких восстаниях. Но их отцы, деды и прадеды подняли самое большое индейское восстание во всей истории современной Америки (его называли войной рас), восстание, начавшееся именно здесь, в Кинтана-Роо.
Произошло это так. Кинтана-Роо до конца XVIII века жил совершенно независимо от новоявленных хозяев Нового Света. Время от времени белые пытались закрепиться хотя бы на побережье. Хроники упоминают о карательной экспедиции против местного майяского вождя Эк-Боша, «провинившегося» тем, что он захватил испанскую каравеллу, которая пыталась подобраться к индейским городам на востоке Кинтана-Роо. Еще одну экспедицию в эту область в 1602 году возглавил Амбросио де Аргельес. Но вблизи берега он по случайному стечению обстоятельств столкнулся с английскими пиратами, считавшими прибрежные воды Кинтана-Роо своим владением. Пираты напали на карательную экспедицию, а испанцы предпочли капитулировать, без боя отдав пиратам корабль, оружие и весь груз. За это флибустьеры сохранили испанцам жизнь.
Мексиканские креолы вновь начали проникать в эту малярийную индейскую страну лишь в первой половине XIX века. Сначала кое-кто приходил сюда и одиночку, затем вдвоем-втроем, а вскоре в Кинтана- Роо отважно отправляются уже целые экспедиции сборщиков ценной чикле. Но это продолжалось недолго. Потому что вдруг здесь произошло чудо. Чудо, аналогов которому нет в самых фантастических индейских легендах.
В одной из местных деревень, носившей название Чан, человеческим голосом заговорил крест, христианский крест, вырезанный из ствола огромного дерева. И этот христианский крест, Санта-Крус, который благодаря сходству с майяской символикой даже вместе со своим испанским названием вошел в круг языческих представлений индейцев, повелел: «Поднимитесь на великую священную войну против белых! Прогоните их от границ, от берегов Кинтана-Роо. Соединитесь со своими братьями на Юкатане и перенесите священную войну и туда. Верный крест вас будет сопровождать…»
Не знаю, с помощью какого волшебства заговорил крест в деревне Чан. Но несомненно одно: в 1847 году майя из Кинтана-Роо действительно напали на белых, затем восстание распространилось по всему Юкатану, и в течение нескольких лет этой обширной территории был возвращен чисто индейский характер. А крест, о котором мне рассказывал в Тулуме старый Хуан, стал основой их чрезвычайно своеобразной революционной религии.
Впоследствии «говорящий крест» из Чана еще несколько раз вмешивался в судьбу майя. Пророчествовал, предсказывал, советовал, отдавал военные приказы, и наконец распорядился, чтобы ему - кресту - было построено в Чане большое святилище. Так новая индейская религия обрела свой первый
