строителей хотя бы через окно нашего «археологического» самолета. Речь идет о самой большой из ныне известных дорог сакбе, которая соединяла майяские города Йашуна и Коба. Сейчас оба индейских центра в развалинах. И самая длинная майяская магистраль, соединявшая их когда-то, тоже спит, стиснутая во многих местах назойливой сельвой.
Сакбе начинается в городе Йашуна. Согласно моему первоначальному путевому плану, который я составил, руководствуясь специальной литературой, еще до приезда в Америку, я намеревался ехать в Йашуну верхом. Йашуна лежит в 17,8 километра к западу от Чичен-Ицы, и из соседнего Чичен-Вьехо, который я первоначально наметил в качестве исходного пункта своего путешествия, до развалин Йашуны 6 часов езды верхом. Это было в моих силах. И лошадь можно было бы найти в расположенной неподалеку индейской деревне Писте. Но отправиться дальше по сакбе в одиночку я уже не мог.
А сейчас я приближаюсь к большой белой дороге не на коне, а на крыльях «бичкрафта». В моем путевом плане отмечены и координаты Йашуны - 20°32'06' северной широты и 81°39'40' западной долготы. Итак, мы летим избранным курсом, и через несколько минут я уже вижу под крыльями самолета островерхий четырехгранный холм, под которым, несомненно, покоится центральная пирамида города. По соседству с погребенной индейской пирамидой находится сенот. А неподалеку от него я различаю остатки майяской большой белой дороги, берущей начало в Йашуне.
Мы опускаемся все ниже, замедляем вращение мотора, и «бичкрафт» движется уже прямо по трассе индейской дороги. Достаточно определить курс самолета, автоматический пилот не отклонится от него ни на йоту. Это аппарат, сделанный по последнему слову техники. После нескольких минут полета мне начинает казаться, что и строительством этого шоссе тысячелетней давности тоже управлял какой-то автомат. Ведь всякий раз, когда белая лента сакбе выступает из сумрака зеленой сельвы, шоссе находится точно под фюзеляжем самолета.
Большую белую дорогу полностью обследовал в 1931 году мексиканский американист Альфонсо Вилья. Вместе с 12 майяскими индейцами он за 21 день прошел все 99 километров от Йашуны до Кобы. Следовательно, за день экспедиция проходила менее 5 километров. Одновременно Вилья пытался очистить дорогу всюду, где ее белую поверхность покрывали кусты. Он нанес всю трассу дороги на карту и скопировал каменные памятники, которые майя воздвигли по ее краям. Пять километров за день - это в самом деле невысокая скорость продвижения. Но результаты экспедиции Вильи стоили того. Все, кто проявлял интерес к майяскому строительству, впервые получили конкретные сведения о характере и способах строительства майяских шоссе. И первое, что Вилья установил, было как раз то, что удивляет меня и теперь: индейская дорожная магистраль тянется на сотни, тысячи, десятки тысяч метров без единого поворота, и от 32-го до 99-го километра, то есть на протяжении 69 километров, она меняет направление всего один раз - и то совершенно незначительно, на каких-нибудь четыре градуса. Таких изгибов на всем протяжении дороги только шесть. Майяские дорожники допустили эти отклонения, очевидно, для того, чтобы подвести свою белую дорогу и к тем ныне уже совершенно исчезнувшим юкатанским индейским городам, которые тогда наверняка существовали на трассе сакбе.
Итак, на всем «главном шоссе» индейского Юкатана только шесть изгибов. И ни один из них не превышает десяти градусов! Как будто индейские строители ненавидели каждое отклонение от избранного курса. Дорога проходит по болотам, а неподалеку от Кобы, где на пути строителей встретилось озеро, они предпочли вести ее по гребню высокой плотины, но не нарушать прямой линии.
Но каким образом майяские строители сумели точно наметить фантастически прямую трассу своего главного шоссе, если по обе стороны сакбе тогда, как и сейчас, был густой девственный лес? Опять-таки им, по-видимому, помогли индейские пирамиды. Это еще одна тайна пирамид… Вероятно, на высоких вершинах пирамид двух индейских городов, которые должна была соединить подобная белая магистраль, зажигали ночью яркие костры. И строитель, стоящий где-нибудь посредине предполагаемой трассы, определял точное направление строящейся дороги - связующую прямую между двумя озаренными кострами пирамидами.
Несомненно, так была намечена и трасса «майяского шоссе номер один» - сакбе Йашуна - Коба. Первый ее исследователь Альфонсо Вилья и 12 индейцев, которые его сопровождали, во время своего продвижения много раз измеряли ширину этой большой белой дороги. Она всюду одинакова - 10,5 метра.
Как и сакбе в Нохкакабе и Цибильчальтуне, эта дорога находится выше уровня окружающей местности. Высота насыпи, по которой проложено шоссе, сильно колеблется. Согласно измерениям Вильи, от 60 до 250 сантиметров.
Сакбе строилась очень просто. Внешние стены насыпи образуют хорошо обработанные известняковые блоки. Между ними майяские дорожные рабочие клали необработанные камни: внизу - большие, а чем выше, тем мельче. Покрытие шоссе было из мелкого щебня, залитого раствором размельченного известняка. Эту смесь майя называли саксаб. Затем поверхность тщательно утрамбовывали и сглаживали. Чем? Так же, как на всем свете, катком! Катком? Да. Но что же удивительного в дорожном катке? - может спросить читатель, которому вдруг покажется, что я придаю какое-то особое значение обычному катку. В катке нет ничего удивительного, если не считать одной «мелочи» - того, что индейцы так и не изобрели колеса. Но при этом изобрели каток, от которого до колеса всего шаг. По иронии судьбы, майя использовали на строительстве дороги каток, хотя по ней ни разу не проехало колесо. Эта простейшая «дорожная машина» и была самым значительным открытием экспедиции Вильи. Один такой каток, пока единственный известный науке, индейцы Вильи нашли неподалеку от развалин города Кобы - конечного пункта этой белой дороги. Он вытесан из известняка, имеет более 4 метров в длину и почти 1 метр в диаметре, а весит около 5 тонн.
В Кобе эта важнейшая из уже открытых майяских «магистральных» дорог кончается. Кончается странно: на восьмигранной площади, где сходятся и другие дороги, ведущие в Кобу. Посреди площади сохранилась маленькая пирамида с квадратным основанием. Со всех четырех сторон к ее вершине ведут лестницы, а на верхней площадке майяские строители, как обычно, расположили святилище. Очевидно, путники молились в нем, воскуряли благовонный копал в честь бога - покровителя странствующих, а потом продолжали путь по одной из четырех майяских сакбе, берущих начало от этого удивительного перекрестка.
По площади пирамиду можно обойти. Однако благородные путешественники, скорее всего, останавливали свои носилки у подножия лестницы, и пока сами они возлагали в святилище жертвенные дары, их носильщики огибали пирамиду и потом дожидались хозяев у лестницы, от которой начиналась избранная для продолжения пути дорога.
В майяского бога - охранителя путников я не слишком-то верю, для копала в нашем самолете тоже не нашлось места, тем не менее я молю судьбу, чтобы нам удалось обнаружить след еще одной майяской дороги, которая, как мы предполагаем, вела из Кобы к берегу моря, на самый крайний восток Кинтана-Роо, туда, куда мы теперь летим на нашем «бичкрафте». В окрестностях Кобы мы пролетели над несколькими заметными с самолета небольшими белыми дорогами, по которым, вероятно, до сих пор не проходил ни один майяолог, но той, которую мы ищем, пока найти не удавалось.
Коба, бесспорно, была крупнейшим перекрестком дорог сакбе во всем майяском мире. Много лет назад сюда пришел маститый английский майяолог Джеймс Эрик Томпсон, однофамилец (но отнюдь не родственник) столь же маститого покорителя «Колодца смерти», чтобы именно здесь, на развалинах окруженного сельвой майяского «дорожного» города, провести со своей отважной молоденькой женой медовый месяц. В результате этого несколько экстравагантного свадебного путешествия был составлен не только точный план ранее весьма малоизвестного майяского центра, но и открыто еще 15 «краевых» и «окружных» сакбе в его окрестностях.
Нас теперь в Кобу несет самолет. Как раз в эту минуту под крыльями «бичкрафта» убегает скрытое в сельве озеро. Оно называется так же, как близлежащий город. А потом внизу засверкали воды озера Маканшок, на берегах которого я различаю остатки развалившейся пирамиды и еще нескольких зданий, может быть, резиденции «великого человека» Кобы.
Но Джон, который сейчас управляет самолетом, не видит подходящего места для посадки. Если бы у нас был гидроплан! Озеро Маканшок словно бы специально создано для него. Однако на «бичкрафте» Джон не отваживается совершить посадку в такой болотистой местности. Продолжаем полет.
Согласно плану нашей маленькой авиационной экспедиции, предполагалось, что на следующем этапе пути мы направимся прямо на восток Кинтана-Роо. Глубинные области этой территории, ее покрытая дикой тропической сельвой западная и центральная части, вне всяких сомнений, наименее изученная зона Центральной Америки. Причем еще и сегодня индейцы составляют абсолютное большинство, впрочем, не
