только не высмеивай меня сразу… — Он перевел дыхание и произнес:

— Я люблю вас.

Что это? Он, конечно, честный и прямолинейный человек, но, несмотря на его неистовое отрицание, все же не любовную ли связь он предлагает? Не было ли это «я люблю вас» средством, к которому он прибегнул в надежде на победу? Откуда ей знать?

— Вы не смеетесь, — сказал он.

Она боялась слишком поощрить его. Кто знает, как все повернется, стоит ему узнать о ее любви?

У нее прорезался голос — слабенький и хрипловатый, но пригодный для общения.

— Видимо, потому, что я не имею опыта в таких вопросах.

— Как и я, — улыбнулся он. Эмми почувствовала, что ступила на зыбкую почву.

— И когда… это началось? — захотела узнать она, стараясь оценить его правдивость.

— С тех пор, как передо мной положили заполненный бланк на мисс Эмили Лоусон. Она замечательно подходила для предлагаемой должности. Будет ли голос соответствовать?

— Никакого смысла нет иметь классного персонального секретаря, если у нее голос как у героя мультфильма, — пробормотала Эмми. Ей безумно хотелось понять, что действительно значит его «я люблю вас». Пока он лишь готовится к тому, чтобы объясниться. Чего же он добивается? — Поэтому вы и пригласили меня на собеседование?

— Я знал, что у вас прелестный голос. Сюрпризом оказалось то, что вы и сами прелестны. И все-таки я чуть не отказал вам.

— Были другие претенденты с такой же квалификацией?

— Да, но дело не в том. Я знал, что вы что-то скрываете, когда спросил о ваших обязательствах.

— Знали?

— Вы не умеете лгать.

— Старалась, как могла, — ответила она, и он улыбнулся, словно впрямь любил ее.

— Вот вы на собеседовании — милая, отстраненная и… что-то скрывающая. Еще тогда мне надо было понять, что я нарываюсь на неприятности.

— Какие неприятности? Думаю, что работала я неплохо.

— Работа тут ни при чем. По правде говоря, вы очень скоро показали себя прекрасным работником, как и обещали. Беда для меня была с вами, и это никак не связано с работой.

— Вы говорите, что я навредила вам персонально? — нервно спросила она.

— С первого же дня. Вашу отчужденность можно было выносить, я убеждал себя, что лучше так, чем иметь рядом кого-то излишне дружелюбного. Но ваше колоссальное высокомерие — вот это да!

— Вы имеете в виду мою ошибку по отношению к Роберте Шорт? — догадалась Эмми. — Я думала, что вы вышвырнете меня сразу после ссоры.

— Тогда я понять не мог, что меня останавливает, — сейчас-то мне все ясно.

Эмми бросила на него робкий взгляд. He-ужели он имеет в виду — из-за любви к ней? Как хочется поверить этому. Но такое предположение все еще кажется маловероятным — ей надо услышать еще, еще что-то.

— Я ведь извинилась… потом. — Ей показалось, что надо дать пояснения. — Я… мне постоянно попадались начальники — любители женщин, а вам постоянно звонили женщины. Я…

— Вы решили, что и я выкроен по тому же лекалу, — закончил он.

Вспомнив Карлу, она подумала, что от своего мнения еще не отказалась.

— Карла Несбитт… — имя слетело с губ Эмми словно само собой.

— Вы ревнуете? — быстро спросил он, явно обрадованный.

— Ничуть, — безапелляционно объявила она. Смотри, Эмми, смотри. Он куда хитрее тебя — обведет вокруг пальца запросто.

Лицо его снова посерьезнело. Он молча разглядывал ее и потом мягко сказал:

— Не поможет ли, если я признаюсь, что пару раз просто голову терял от ревности? Она широко раскрыла глаза.

— Да к кому? — в такое не очень-то верится.

— Хотите узнать? Сначала Джек Бриант, после пары часов знакомства попросивший у меня ваш номер телефона. Потом..

— Но это было давным-давно! Неужели вы ревновали к Джеку?

Барден улыбнулся ее изумлению.

— За день до того у нас с вами вышла ссора, и с тех самых пор вы постоянно вставали между мной и работой. Я думал: черт вас возьми! — и обнаруживал, что вы в единую секунду перевернули мой мир вверх тормашками.

— Я вас сердила?

— Я находил вас утомительной, но избавляться от вас было слишком поздно. Не мог я. Вы — коварная женщина! Было в вас нечто, что крепко держало меня.

— О, — по ее лицу скользнула тень улыбки. Барден немедленно уловил ее и обрадовался. Он покачал головой, как будто пытаясь разобраться.

— Логика, моя дорогая, вышла из двери в тот день, когда туда вошли вы.

— Но вы… вы следуете логике больше, чем кто-либо иной!

— Что я могу сказать? Иногда вы поражали меня своей добротой и нежностью, а через мгновение становились маленькой надутой мисс, вызывающей ярость.

— Я думала, что вы обманываете вашего друга, а потом, из-за всех этих бесконечно звонящих женщин, думала, что и жену его вы тоже обманываете.

— Значит, вы все же ревновали? — настаивал он. — Ну, немножко?

— Злилась, — сказала Эмми. — Я злилась.

— Любовь моя, — Барден поймал ее руку и поднес к своим губам. — Я не святой, Эмми, и сознаю это, но все те звонки, за одним исключением, были по поводу приглашений, разосланных Робертой.

Он сказал: «Одно исключение».

— Карла Несбитт, — произнесла она, сразу перестав смеяться.

— Несколько раз мы с Карлой обедали. Но в прошлое воскресенье, когда она без приглашения появилась у меня, я сказал ей, что мы не будем больше видеться.

— Вы порвали с ней?

— Если честно — а я хочу, чтобы между нами не оставалось никакой недоговоренности, — то и рвать-то было особенно нечего. Боюсь, это повредит моему образу неотразимого обольстителя, но я встречался с Карлой, скорее, чтобы отвлечься от мыслей о вас, и понял, что не смогу.

— Простите, — улыбнулась она.

— Я люблю вас.

— О, Барден! — прошептала она трепеща.

— Вы любите меня? — спросил он, пытаясь прочитать ответ в ее глазах.

Ей не справиться с нервной дрожью. Она покачала головой.

— Я… — слова потерялись.

— Нет?! — воскликнул он хрипло.

— Я… — попыталась она снова.

— Вы еще не готовы? — Глаза его не отрывались от ее лица. — Что я еще могу сказать вам о смятении и ревности, которые вы возбуждаете во мне? Надо ли мне рассказать, как я получил пачку безобразных характеристик с ваших прежних мест работы? Там говорилось о грубости — мне ли не знать о вашем поразительном нахальстве? И об опозданиях, это тоже знакомо. Я пытался дозвониться вам, но…

— Вы рассердились.

— Как я мог не рассердиться? Дон позвонила и отпросилась. И вот я сижу без секретаря и без помощника секретаря тоже. Ваши характеристики не солгали. И вы мне были совсем не симпатичны, дорогая Эмми, когда явились с дурацким оправданием: «домашние проблемы».

— Мне больше ничего не пришло в голову, — пробормотала она.

— Все проклятое самолюбие, вы ведь уязвили меня, надо же было вас наказать… Откуда мне было знать, что вам придется пробираться через снежные заносы и пургу? И… мне никогда не забыть вас той