Однако Людовик XI не победил, и надежды сохранить французское влияние на город и прилегающую к нему область — графство Венессен — не оправдались: в июле 1478 года папа назначил легатом Жана Роза, папского протонотариуса, человека, полного решимости отстаивать прерогативы Рима.

Новый разрыв казался неизбежным, поскольку король открыто поддерживал дипломатическими демаршами и своим оружием Медичи из Флоренции против папы и его союзника, неаполитанского короля Фердинанда.

Изначально дело касалось только денег, займов или субсидий. Находясь в изгнании в Женаппе, дофин Людовик пользовался обширным кредитом у Джованни Арнольфини, уроженца Лукки, поселившегося в Брюгге и находившегося под покровительством Филиппа Доброго. Война с Лигой общественного блага положила конец его добрым отношениям с банкирами из Лукки, чересчур близкими к бургундцам. С тех пор он часто обращался за ссудами и переводом денег к итальянским банкирам, поселившимся не в Брюгге, а в Лионе, а именно к Франческино Нори, приказчику или компаньону Медичи, который в качестве ответной меры щедро открывал счета для видных особ из королевского окружения, в том числе Бофиля де Жюжа и Эмбера де Батарне. Людовик сделал Франческино Нори своим финансовым советником, предоставил ему должность камер-лакея и использовал как тайного агента. Нори провел переговоры о заключении брака между Бонной Савойской, сестрой королевы Шарлотты, и Галеаццо Сфорца из Милана и предоставил большую часть из шести тысяч золотых экю на выплату жалованья миланским солдатам, нанятым, чтобы сражаться с герцогом Бургундским. Но в августе 1468 года его изгнали из королевства: король обвинил Медичи из Лондона и Брюгге в поддержке, путем предоставления ссуд на чересчур выгодных условиях, Карла Смелого и английского короля Эдуарда IV. Томмазо Портинари, управляющий филиалом банка Медичи в Брюгге, был тесно связан с Гильомом Бишем, советником герцога Бургундского.

На самом деле Медичи, не будучи уверены в исходе войны, несколько лет вели двойную игру. Лионский управляющий Лионетто де Росси одолжил, с согласия главы компании Лоренцо Медичи, пятьдесят тысяч дукатов герцогу Миланскому, союзнику Людовика XI. Неудача Карла Смелого под Нейссом и его поражения в швейцарских кантонах дали им понять, что игра окончена. Лоренцо выслушал суровую отповедь от королевских послов, которые дошли до того, что потребовали закрыть отделение его банка в Брюгге, и приказал Портинари прекратить всякие авансы бургундцам.

Медичи не ладили с папой Сикстом IV, обвиняя его в благоволении генуэзцам, в частности, в том, что касалось разработки богатых залежей квасцов в Тольфе. Когда тот обратился к ним за помощью, они уклонились, и тогда Франческино де Пацци, приказчик мощной компании-конкурента, предоставил Риму аванс в тридцать тысяч дукатов. С этого момента Пацци замыслили захватить власть в самой Флоренции. Вместе с Франческо Сальвиати, архиепископом Пизанским, и Джованни Риарио, племянником папы, они возглавили заговор с целью убить двух братьев Медичи, Лоренцо и Джулиано, властителей Флоренции. Лоренцо чудом уцелел, но Джулиано убили в воскресенье 26 апреля 1478 года, после мессы, перед церковью Санта-Кроче при кафедральном соборе Санта-Мария дель Фьоре.

И все же заговор 1478 года жалким образом провалился. Архиепископ Сальвиати, который с горсткой верных людей должен был захватить дворец Синьории, наткнулся на сильное сопротивление; всех схватили и повесили в окнах дворца. Городская община, Синьория и уличная толпа решительно приняли сторону Медичи. Джакопо Пацци, главу клана банкиров, казнили, а его тело, сначала похороненное в Санта-Кроче в семейном склепе, месяцем позже вынули из могилы и проволокли по улицам, отдав на поругание и растерзание ребятне, а затем закопали на пустыре за стенами города.

Как только папа узнал об этих казнях, он отлучил Лоренцо от Церкви и наложил интердикт на Флоренцию, укрепив при этом свой союз с неаполитанским королем Фердинандом. Поэтому Людовик XI выступил на стороне повелителей Флоренции. Решительно враждебный папе и королю Фердинанду, грозившим захватить Тоскану, он без передышки вел на дипломатическом фронте одно яростное наступление за другим, обращаясь ко всем государям и городским общинам Италии. Христианнейший король мог говорить во весь голос, грозя Сиксту IV, как некогда Филипп Красивый Бонифацию VIII, судом церковного собора, созванного по его просьбе. Союзников у него хватало, он мог опереться на «лигу», терпеливо составленную и поддерживаемую, несмотря на уклонения и разногласия, в которую входили, помимо Флоренции, Савойя, Милан и Венеция. Коммина отправили с посольством, и тот предложил флорентийцам прислать несколько рот жандармов. В августе 1478 года Людовик написал своим союзникам, призывая их твердо придерживаться лиги. Бонне Савойской, вдове герцога Миланского Галеаццо Сфорца, убитого в 1476 году, которой удалось стать опекуншей своего сына Джованни Галеаццо, потеснив своего деверя Лодовико Моро, король заявил, что намерен любыми способами разладить маневры Рима, и сообщил, что направил папе суровое предупреждение, чтобы тот отказался от вооруженного наступления на Флоренцию и «итальянскую лигу». А главное, он утверждал, что бастард Калабрийский (сын Иоанна Калабрийского, который сам был сыном короля Рене) уже выступил на Рим во главе пяти сотен копий. Пусть Бонна окажет им хороший прием, обеспечит провиантом, уплатит жалованье и проследит, чтобы с этими людьми во всем обходились хорошо.

По правде говоря, король не мог по-настоящему рассчитывать на то, что урезонит своих противников одной угрозой вооруженного вторжения: пятьсот копий, отправленных за тридевять земель, не имели никаких шансов на победу, а Людовик XI, занятый тогда бургундскими войнами, не был готов ввязаться в рискованную итальянскую авантюру. Поэтому он выступал в качестве посредника, мудрого стража мира и бескорыстного защитника христианства. Как же не прекратить наши распри и не объединить наши силы, когда турки готовятся на нас напасть? Перед лицом великих приготовлений со стороны турок, сеющих беду и разорение, мы должны заключить мир. «Мне думается, что я не исполню своего долга ни перед Богом, ни перед людьми, — писал он, — если не приложу все силы, дабы добыть его». Он снова упомянул об этой великой опасности, когда принимал послов от папы — Франческо ди Сиена и Джованни Андреа де Гримальди.

Надеялся ли он в самом деле убедить в своей искренности и преданности? Кто мог в это поверить? И не подумать, что это всего лишь обходные маневры и уловки? За десять лет до того, в 1456 году, он уже утверждал, что хоть он и уехал из Дофине совершенно неожиданно и обманным путем, чтобы укрыться у герцога Бургундского, это не было ни изменой, ни даже предосторожностью, а просто он собирал друзей и верных людей для крестового похода, провозглашенного папой.

Тем не менее в 1478 году его секретари и нотариусы усердно скрипели перьями. Да и сам он не знал покоя: письма летели к членам священной коллегии — к Доменико делла Ровере, епископу Турнона, Джиеронимо Риарио, еще одному племяннику Сикста IV, господину Имолы и Форли. Время поджимало, ибо флорентийцы, хоть и поддерживаемые и защищаемые несколькими союзными государями — Эрколе д'Эсте, Роберто Малатеста, Константине Сфорца и Родольфо Гонзаго, — оказались под прямой угрозой со стороны неаполитанской армии.

Вот тогда-то Людовик, проявив себя несравненным мастером в искусстве расстраивать союзы врагов, ловко «купил» короля Фердинанда Неаполитанского, предложив его сыну Фредерику руку Анны Савойской, дочери своей сестры Иоланды; в приданое он пообещал графство Вильфранш и двенадцать тысяч ливров ренты. Фредерика приняли при дворе, и бракосочетание состоялось во Франции в июне 1479 года. Людовик XI тотчас поручил своему секретарю Пьеру Пальмье подготовить и