Через двадцать минут в квартире настойчиво зазвонил телефон. Сэм шмыгнула носом, высморкалась в платочек и, толком не понимая, зачем ей это надо, сняла трубку. Она столько отсутствовала… скорее всего кто‑то ошибся номером…. если это, конечно, не Харви или Чарли. Во всем Нью — Йорке о ее возвращении знали только два человека.

— Да?

— Сэм?

— Нет. — Саманта улыбнулась сквозь слезы. — Грабитель.

— Грабители не ревут, глупышка. — Это был Чарли.

— Еще как ревут! Здесь же нет цветного телевизора, так что и поживиться нечем.

— Приезжай к нам, я отдам тебе свой.

— Не хочу. — Слезы медленно потекли вновь. Саманта громко всхлипнула и закрыла глаза, стараясь успокоиться. — Извини, Чарли. По — моему, я не в восторге от возвращения домой.

— Похоже на то. Зачем же ты в таком случае вернулась? — спокойным, деловитым тоном поинтересовался Чарли.

— Ты что, с ума сошел? Вы с Харви полтора месяца грозились меня прихлопнуть, если я не вернусь, а теперь ты спрашиваешь, почему я здесь?

— Ладно, тогда помоги нам разобраться с твоим бешеным клиентом и можешь возвращаться обратно. Если хочешь, то навсегда. — Чарли всегда относился к жизни сугубо прагматически.

— Все не так просто.

— Почему? Послушай, Сэм, жизнь коротка, надо наслаждаться. Ты уже взрослая, теперь тебя ничто не связывает, и ты можешь жить, где тебе заблагорассудится. Если тебе охота всю оставшуюся жизнь возиться с лошадьми — пожалуйста, отправляйся туда!

— Для тебя все раз плюнуть, да?

— Конечно. А почему бы и нет? Знаешь, что я тебе скажу? Побудь здесь немного… ну, как туристка… поживи месячишко- другой, и если тебе будет тут плохо… Черт побери, Сэм, ты всегда можешь все бросить!

— Тебя послушать, никаких сложностей вообще не существует.

— Так и должно быть. Ладно, в любом случае, красотка, добро пожаловать домой. Даже если ты своему приезду не рада, мы счастливы донельзя, что ты опять будешь рядом с нами.

— Спасибо, солнышко. А как поживает Мелли?

— Растолстела, но все равно милашка. Ребенок родится через два месяца. И помяни мое слово, это будет девочка!

— Конечно, Чарли, конечно! Ты и в предыдущие два раза говорил. — Сэм улыбнулась телефонной трубке и утерла слезы. Все‑таки приятно вернуться туда, где Чарли… — Если хотите знать правду, мистер Петерсон, то вы умеете делать только мальчишек. Это все из‑за баскетбольных матчей, ты столько на них ходишь, а там ведь особый воздух… вот он и повлиял на твои гены.

— О’кей, пожалуй, я теперь буду чаще ходить на стриптиз. Да, это идея…

Они оба покатились со смеху, и Сэм обвела взглядом унылую комнату.

— А я‑то надеялась, что ты будешь поливать мои цветочки, Чарли, — произнесла она отнюдь не укоризненно, а даже как‑то весело, посматривая на увядшие зеленовато — бурые растения.

— Целых пять месяцев? Да ты шутишь! Лучше я тебе куплю новые!

— Ничего, я тебя и так люблю. Кстати, раз уж вы вытребовали меня сюда, то признайся, дела конторы плохи?

— Плохи.

— Совсем плохи или все же не так страшно?

— Это полный кошмар. Если бы ты задержалась еще на пару дней, я бы заработал язву или убил Харви. Этот сукин сын уже Бог знает сколько времени мотает мне нервы! Да на него — я о клиенте — не угодишь! Все ему не так.

— А лошадиную тему, которую я предложила, вы не разрабатывали?

— Еще как разрабатывали! Всех лошадей, которых только можно найти на этом берегу Миссисипи, осмотрели, со всеми жокеями женского пола беседовали, со всеми тренерами, со всеми…

— Нет — нет, ради Бога, Чарли! Если вы с этого конца взялись за дело, то клиенты правы, выражая недовольство. Я же говорю тебе про лошадей. Про таких, на которых ездят ковбои. Ну, ты сам знаешь, настоящий мужчина на фоне заката… кажется, что он скачет прямо к солнцу на большом прекрасном жеребце… — Стоило Сэм произнести эти слова, как ее мысли обратились к Черному Красавчику и, разумеется, к Тейту. — Вы же продаете не маленькие женские автомобильчики, а дешевые спортивные машины, и реклама должна вызвать ассоциации с мощью и высокими скоростями.

— А скаковая лошадь, по — твоему, не вызывает? — Нет, черт побери! — Тон у Саманты был непреклонный, и Чарли на другом конце провода ухмыльнулся.

— Теперь понятно, почему это твое детище.

— Завтра я посмотрю, что вы там наваяли. Передавай привет Мелли. Спасибо за звонок, Чарли. — Сэм повесила трубку, вновь огляделась и, вздохнув, прошептала: —О, Тейт! Почему?

Она потихоньку распаковала чемоданы, стерла пыль с мебели, прибралась и, посмотрев в который раз по сторонам, попыталась убедить себя, что это ее дом. В десять часов вечера Саманта с удовольствием улеглась в постель, прихватив с собой блокнот и кое- какие записи, оставленные Харви. Ей хотелось настроиться на завтрашнюю работу. Лишь после двенадцати она отложила блокнот, выключила свет и попробовала заснуть. Это заняло у нее еще два часа. Два часа она пролежала, думая о ранчо и надеясь вот — вот услышать знакомые звуки, которые так и не раздались.

Самой Саманте ее возвращение на следующее утро в агентство показалось этаким удивительным путешествием во времени: она словно попала в совершенно незнакомое место, восприняв свой рабочий стол, кабинет и коллег как часть чужой, неведомой жизни. Сэм с трудом могла себе представить, что проводила здесь по десять часов в сутки, что работа в агентстве занимала все ее мысли. Теперь Саманта сочла то, чем занимались ее сослуживцы, ребячеством; клиентов, о которых они разговаривали, обозвала дураками и тиранами, а все концепции, презентации и идеи — детской забавой. Она не могла отнестись серьезно к их опасениям потерять клиента, кого‑нибудь рассердить или плохо провести переговоры. Все утро Саманта серьезно выслушивала коллег, а когда беседы были окончены, почувствовала, что зря потеряла столько времени. Лишь Харви Максвелл, творческий директор фирмы, похоже, смутно догадывался о ее переживаниях, поэтому, когда все покинули конференц — зал на двадцать четвертом этаже, он пронзительно посмотрел на Саманту.

— Ну, Сэм, как ощущения? — Харви насупил брови и вынул трубку изо рта.

— Странные. — Саманта всегда старалась быть с ним откровенной.

— Что и следовало ожидать. Ты слишком долго отсутствовала.

Сэм задумчиво кивнула.

— Да, пожалуй, дольше, чем следовало. — Она подняла на Харви глаза и посмотрела в упор. — Трудно возвращаться после стольких месяцев. У меня такое чувство… — Она заколебалась, но потом все же решила сказать: — Такое чувство, будто часть меня осталась там.

Харви вздохнул, закивал и попытался раскурить трубку.

— Я так и понял. У тебя есть на это какие‑то особые причины? — Он опять поймал ее взгляд. — Ты не хочешь мне рассказать? Может, ты влюбилась в ковбоя, Сэм, и собираешься вернуться?

Однако Саманте не особенно хотелось посвящать Харви в свои дела, поэтому она покачала головой:

— Вообще‑то нет.

— Я не уверен, что меня твой ответ устраивает, Сэм. — Харви отложил трубку в сторону. — Он