Саманта оглядела комнату, в которой они вот уже три месяца подряд проводили все вечера; взгляд ее упал на картины, которые Тейт купил ради нее, чтобы оживить свою комнатушку, на удобную кровать, на цветной телевизор, который Тейт приобрел тоже ради нее, чтобы она развлекалась… Сэм посмотрела на симпатичные простыни — она и Тейт сплетались на них в объятиях… на книги — Тейт предполагал, что они ей понравятся… Вот цветы, которые он рвал для нее украдкой, когда никто не видел, вот фрукты — Тейт приносил их из сада… вот ее портрет — он сделал этот набросок в воскресенье, когда они поехали на озеро. Саманта вспомнила мгновения, часы, проведенные вместе с Тейтом, вспомнила его жесты, фотографии, общие секреты — и снова в сотый раз поняла, что Джон Тейлор недостоин целовать сапоги Тейта Джордана.

Когда она заговорила вновь, в ее глазах стояли слезы, а голос звучал сипло и глухо:

— Я не сравниваю тебя с ним, Тейт. Я тебя просто люблю. А его — нет. И только это важно. Попытайся понять. Мне больше ничего не нужно.

Сэм хотела дотронуться до Тейта, но он не подходил к ней, и ее протянутая рука безвольно упала… Обнаженная Саманта встала на колени, и по ее лицу медленно заструились слезы.

— Неужели ты думаешь, что через пять лет тебе это тоже не станет глубоко безразлично? О, леди, не будьте столь наивны! Пройдет пять лет, я так и останусь обыкновенным ковбоем, каких великое множество, а он по — прежнему будет одним из самых знаменитых телеведущих в нашей стране. Неужели ты, любуясь на него по вечерам, за мытьем посуды, не будешь сожалеть о том, что связалась со мной? Это тебе не игра, а реальная жизнь! Жизнь на ранчо. Тяжелая работа. Безденежье. Тут вам не реклама, дамочка, а настоящая реальность.

От этих злых слов Сэм разрыдалась еще горше.

— По — твоему, я не воспринимаю это всерьез?

— Да как ты можешь, скажи на милость? Как, Сэм? Ты только сравни, как ты жила там и как живу здесь я. Какая у тебя квартира в Нью — Йорке? Пентхаус на Пятой авеню? Фешенебельные апартаменты со швейцаром, французским пуделем и мраморными полами?

— Нет, я живу на верхнем этаже небольшого дома без лифта. Ну как, тебе легче стало?

— Ага, и вся квартира забита антиквариатом.

— Ну, есть у меня несколько старинных вещей…

— Тут они будут смотреться просто шикарно! — с чувством воскликнул Тейт и, отвернувшись от Саманты, принялся надевать ботинки.

— Да какого хрена ты так разозлился? — снова сквозь слезы закричала Саманта. — Ладно, я виновата, что не сказала тебе про Джона Тейлора. Извини! Если уж на то пошло, тебя он волнует куда больше, чем меня. Я просто не думала, что тебе это так важно.

— А что ты еще мне не рассказала? Что твой отец президент «Дженерал моторе»? Что ты выросла в Белом доме? И унаследуешь все состояние своего богатого папашки? — Тейт посмотрел на Сэм с откровенной враждебностью, и она, как была нагишом, так и выпрыгнула из постели, словно ловкая, изящная кошечка.

— Нет, я тебе не сказала, что у меня эпилепсия и сейчас начнется припадок. Из‑за тебя! Но Тейт даже не улыбнулся, ей не удалось его рассмешить. Он молча ушел в ванную и закрыл за собой дверь. А когда появился вновь, то посмотрел на Сэм с раздражением.

— Ты чего сидишь? Одевайся!

— Почему? Я не хочу. — У Сэм внутри все похолодело от ужаса. — Я не собираюсь уходить.

— Не собираешься, но придется.

— Нет. — Сэм присела на край кровати. — Я не уйду, пока мы не уладим это недоразумение. Ты должен усвоить раз и навсегда: этот мужчина ничего для меня не значит, я люблю только тебя. Ты можешь это понять своей дурацкой башкой?

— А какая разница, пойму я или нет?

— Для меня разница есть. Ведь я люблю тебя, дурак дураковский! — Сэм перешла на шепот и ласково улыбнулась Тейту, но он на ее улыбку не ответил.

Пристально посмотрев на Саманту, Тейт взял сигару, но закуривать не стал, а просто повертел ее в руках.

— Ты должна уехать в Нью — Йорк.

— Зачем? Чтобы гоняться за мужем, на которого мне плевать? Мы разведены. Ты это забыл? И я очень довольна. Я влюблена в тебя.

— А как насчет твоей работы? Ты и ее готова бросить ради жизни на ранчо?

— Вообще‑то… — Сэм глубоко вздохнула, и ее внезапно забил озноб.

То, что она собиралась сейчас сказать, означало решительный поворот всей ее жизни, а ведь она еще не приняла окончательного решения… но сказать нужно сейчас, прямо сейчас… У нее не оставалось времени на размышления.

— …Именно это я и собираюсь сделать. Уволиться с работы и остаться здесь.

— Это смешно.

— Почему?

— Потому что тебе здесь не место, — устало произнес Тейт. — Твое место там, в шикарной квартире, на высокооплачиваемой работе, рядом с каким‑нибудь мужчиной из того, а не из этого мира. Тебе нечего делать с ковбоем в однокомнатном домике, среди лошадиного навоза и бычков — однолеток. Ты же шикарная женщина, дама!

— Ах, как романтично! — Саманта старалась говорить язвительно, но слезы жгли ей глаза.

— Ничего романтичного, Сэм. Совершенно ничего. В этом‑то все и дело. Ты хочешь жить в вымышленном мире, а он реальный. И я не твоя фантазия. Я живой человек.

— И я живая, вот что интересно! А ты отказываешься поверить в это, не веришь, что у меня есть реальные потребности, что я вполне могу обойтись без Нью — Йорка, без моей квартиры и работы. Ты не допускаешь, что я могу захотеть изменить мою жизнь. Может быть, мне в Нью — Йорке надоело. Может, мне здесь лучше и я хочу переехать сюда!

— Тогда купи себе ранчо, как Кэролайн.

— И что будет? Ты поверишь, что я живу в реальном мире?

— Ну, ты сможешь дать мне работу.

— Иди к черту!

— А почему бы и нет? А я смогу двадцать лет подряд тайком пробираться в твою спальню. Ты этого хочешь, Сэм? Чтобы все кончилось тем же самым? Потайным местечком для свиданий? А потом ты состаришься и уже не сможешь туда ездить, и останутся у тебя только тайные мечты. Ты заслуживаешь большего. И если ты сама этого не понимаешь, то у меня‑то ума хватает понять.

— И что это означает? — Саманта с ужасом смотрела на Тейта, но он упорно не желал встречаться с ней взглядом.

— Ничего. Просто одевайся — и все. Я провожу тебя домой.

— В Нью — Йорк? — Сэм попыталась небрежно пошутить, но у нее ничего не вышло.

— Нечего нервничать. Одевайся!

— Но почему? А если я не желаю? — Сэм говорила, как рассерженный ребенок.

Тейт подошел к ее одежде, сваленной в кучу, — она бросила ее в начале вечера, перед тем как упасть в его объятия, — взял вещи в охапку и положил Саманте на колени.

— Меня не интересуют твои желания. Я желаю, чтобы ты оделась— и точка! Одевайся. Такое впечатление, что из нас двоих взрослый только я один.

— Да какой ты, к чертовой матери, взрослый! — Саманта вскочила на ноги и швырнула одежду на пол. — Ты зациклился на своих старомодных представлениях о господах и батраках. Я не хочу больше слушать эту ахинею! Ты просто увиливаешь, не желаешь брать ответственность на себя! А это глупо. Глупо и неправильно! — Она всхлипнула, подобрала одну за другой свои вещи и принялась одеваться.

Раз он так себя ведет, она вернется к Кэролайн. Пусть посидит один — может, перебесится.

Через пять минут Саманта уже была одета. Тейт глядел на нее с отчаянием, не веря своим глазам, словно узнал ее только сегодня с какой‑то совершенно другой стороны и перед ним была теперь совсем чужая женщина. Она уныло посмотрела на него и медленно, с несчастным видом побрела к