иного человека.

— Во всяком случае, доктор Галлам, — продолжала она, — здесь вы звезда.

— Вряд ли меня можно назвать звездой, Мел. — Он произнес это с серьезным видом. — Я просто работаю в прекрасном коллективе. Поверьте, мои пациенты придут в восторг, увидев вас, а не меня. — Он вызвал лифт, и они поднялись на шестой этаж и оказались среди группы врачей в белых халатах и медсестер с отдохнувшими лицами. Была пересменка.

— Знаете, мне всегда импонировали ваши взгляды и то, как вы ведете репортажи, — говорил он негромко, пока лифт останавливался на каждом этаже, и Мел заметила, что две медсестры украдкой поглядывают на нее. — В вашем подходе чувствуются прямота и честность. Полагаю, именно поэтому я пошел на это.

— Какими бы ни были ваши мотивы, я рада, что вы согласились. Патти Лу нужна ваша помощь.

Он кивнул, так как не мог не согласиться с Мел.

Когда спустя несколько минут они расположились в его боксе на шестом этаже, он откровенно посмотрел на нее и постарался объяснить степень риска и опасность, связанные с пересадкой сердца. Он предупредил, что она вправе отказаться от репортажа, если у нее сложится отрицательное впечатление Можно добиться важных результатов, рассказав все, ничего не скрывая от прессы, и, если ей удастся правильно отразить суть происходящего, она сможет положительно повлиять на общественное мнение, но ему показалось, что Мел поражена описанной им степенью риска и летальными исходами — Вы считаете, у меня может сложиться впечатление, что пересадка сердца вообще не нужна? Вы это хотите сказать, Питер?

— Такая реакция вполне возможна. Действительно, пациенты умирают после пересадки сердца, и довольно скоро. Мы даем им только шанс, причем иногда не слишком благоприятный. Риск велик, и в большинстве случаев шансы ничтожны, но они есть, и пациент решает сам. Некоторые не желают подвергаться такому испытанию и отказываются воспользоваться этой возможностью. Я с уважением отношусь к их решению. Но если они предоставляют мне право помочь им, то я стараюсь сделать все, что в моих силах. Я не выступаю за трансплантацию сердца всем больным: это было бы безумием. Но для некоторых — это единственный выход, а в настоящее время мы стремимся найти новые подходы к решению проблемы. Мы не можем оперировать, пересаживая только сердца доноров: нам их требуется намного больше, поэтому мы ищем другие пути, а общественность противится этому процессу. Люди думают, что мы пытаемся взять на себя роль Бога, а это не так. Мы стараемся спасти жизнь людям и делаем все возможное, только и всего.

Питер встал. Мел поднялась следом за ним. Глядя на нее с высоты своего роста, он предложил:

— Скажите мне ваше мнение сегодня в конце дня, только не скрывайте, если не согласны с целями, которые мы преследуем. — Прищурившись, он посмотрел на нее:

— Мне действительно интересно, что вы думаете. Вы — умная женщина, не искушенная в этой области. Вы посмотрите на нашу работу свежим взглядом. — У него мелькнула еще одна мысль, когда они выходили из бокса. — Признайтесь, Мел, не сложилось ли у вас уже предвзятое мнение об этом? — На ходу он внимательно изучал выражение ее лица, она нахмурилась.

— Честно говоря, я еще не совсем уверена. Я думаю, что все, что вы делаете, имеет смысл. Но должна признаться, меня пугают отрицательные результаты, о которых вы говорили. Шансы на сравнительно долгую жизнь столь малы.

Он пристально посмотрел на нее.

— Срок, который может показаться неприемлемым для вас, возможно, может оказаться последним лучиком надежды для умирающей женщины, мужчины или ребенка. Для них даже еще два месяца… два дня… два часа жизни кажутся даром судьбы. Честно говоря, летальные исходы ужасают и меня. Но разве у нас есть выбор? В данный момент это самое лучшее, на что мы способны.

Она кивнула и последовала за ним в холл, думая о Патти Лу и наблюдая, как он стал читать истории болезни пациентов: лицо у него было сосредоточенным, брови насуплены; он задавал вопросы, рассматривая результаты исследований. Вновь и вновь Мел слышала названия лекарств, назначаемых пациентам после пересадки, чтобы предотвратить отторжение донорского сердца Тогда она стала записывать для себя те вопросы, которые хотела задать ему, когда он освободится. О воздействии этих препаратов, какое влияние они оказывают на организм и на мозг пациентов.

Вдруг она заметила, что Питер Галлам встал и быстро двинулся через холл. Она сделала несколько шагов вслед за ним, но затем остановилась в нерешительности, и, как будто почувствовав ее замешательство, он внезапно обернулся к ней и махнул рукой.

— Пошли. — Он указал на стопку белых халатов, лежавших на каталке из нержавеющей стали, и дал ей знак взять халат, что она и сделала на бегу, догоняя Питера и стараясь натянуть халат. В руках у него были истории болезней; два стажера и медсестра почтительно следовали за ним Рабочий день Питера Галлама начался. Он снова улыбнулся Мел и толкнул дверь в первую палату, в которой оказался пожилой мужчина. Две недели назад ему сделали шунтирование, и он заявил, что вновь чувствует себя молодым. Однако он не очень-то походил на юношу. У него был усталый, бледный, болезненный вид, но, выйдя из палаты, Питер заверил ее, что тот скоро поправится, и они перешли в следующую палату, где у Мел защемило сердце при виде маленького мальчика, лет пяти-шести, но на самом деле ему было уже десять. Он страдал врожденным пороком сердца и легких. Ужасные хрипы вырывались из его тщедушного тельца. Ему собирались произвести пересадку сердца и легких, но таких операций было сделано настолько мало, что врачи считали преждевременным оперировать маленького пациента, а пока принимались временные меры для поддержания его жизни. Мелани наблюдала, как Питер сел на стул возле его кровати и начал подробно расспрашивать мальчика. Она отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Выходя из палаты, Питер ласково коснулся ее плеча, желая ее утешить.

В следующей палате лежал мужчина, которому уже сделали пересадку сердца, но в организм пациента попала инфекция, представляющая большую угрозу для его жизни. Тяжело больных людей опасность подстерегала повсюду. Она таилась в их ослабленных телах и даже в воздухе. Еще один пациент находился в коматозном состоянии, и, быстро переговорив с медсестрой, Питер не стал задерживаться в этой палате.

Они перешли к двум мужчинам с лунообразными лицами, которым была сделана трансплантация сердца около года назад. Мелани уже знала, что это побочный эффект стероидов, которые принимают больные.

Но с этим можно было в конце концов справиться.

Встреча с пациентами доктора Галлама еще больше убедила ее, насколько ничтожны их шансы на успех.

Вернувшись в бокс, Питер ответил на ее вопросы. Приближался полдень. Обход двадцати палат длился четыре часа.

— Шансы? — Питер взглянул на нее. — После пересадки сердца шестьдесят пять процентов пациентов имеют шанс прожить год. Так что, грубо говоря, двое из трех пациентов живут еще в течение года.

— А дальше?

Он вздохнул. Он ненавидел эти статистические данные. Они ежедневно сражались с ними.

— Ну, самое большое, что мы можем ожидать, — это пятьдесят на пятьдесят в течение пяти лет.

— А потом? — Теперь она делала пометки в блокноте, угнетенная статистикой.

— На сегодня это все. Пока мы не в силах добиться большего.

Он произнес это с сожалением, и они одновременно подумали о Патти Лу, мечтая, чтобы у нее оказалось шансов больше. Она имела на это право. Как и все остальные.

— Почему они так быстро умирают? — мрачно спросила Мел.

— В основном из-за отторжения в любой форме.

Кроме того, мы сталкиваемся еще с одной большой проблемой — инфекциями, которым наши пациенты особенно подвержены.

— И вы ничего не можете сделать? — Как будто это зависело от него. Она приравнивала его к Богу, совсем как некоторые пациенты. Они оба знали, что это несправедливо. Просто ей хотелось, чтобы он на самом деле был всемогущим.

— Пока мы бессильны. Хотя некоторые новые препараты, возможно, изменят положение дел. В