сексуально. Он увидел вблизи россыпь веснушек у нее на носу, накрашенные ресницы, пухлые губы.

— Вам плохо? — спросил он.

Мэри Энн опустилась на складной стульчик у стола.

— Нет. Нет.

— Что случилось? — Возле них оказался Джонатан Хейл и озабоченно уставился на Мэри Энн.

И Грэхем снова увидел на лице девушки мгновенно промелькнувшее выражение ужаса. Она с трудом встала.

— Ничего не случилось. Все в порядке. Просто немного закружилась голова.

— Ты, наверное, сидишь на диете, — предположил Джонатан. — Если ты сегодня еще не обедала, сейчас самое время подкрепиться.

Грэхем отчего-то почувствовал раздражение:

— Она не собирается падать в обморок.

Ножка от бокала валялась на полу, и Джонатан поднял ее. Грэхем отдал ему верхнюю часть бокала и перевел взгляд на Мэри Энн. Она — полная энергии здоровая женщина, сильная, как чистокровная кобылица. Ее не сравнишь с нежной лилией или трепет ной фиалкой или с чем там еще сравнивают южанок? Он не верил также, что у нее закружилась голова. Может быть, она просто расстроена из-за помолвки Хейла с мисс Уокман? Он посмотрел на Джонатана, который подавал ей воду.

— Спасибо. — Она с благодарностью приняла бутылочку, затем отвинтила крышку и молча уставилась на нее. Вид у девушки был подавленный. Джонатан положил ладонь ей на плечо, и она взглянула на него так, словно хотела сказать: «Какого черта ты меня теперь трогаешь?»

На самом деле Мэри Энн лихорадочно соображала — действительно ли она видела, как Грэхем Корбет выпил вино, которое она сдобрила приворотным зельем? А если и так, в чем она в общем-то не сомневалась, то почему Джонатан вдруг внезапно заметил ее присутствие? Она прошептала:

— Мне… нужно домой.

— Ты не сможешь сейчас сесть за руль, — сказал Джонатан. — Посиди пока, съешь что-нибудь. Ты подверглась грубому обращению, бедняжка.

— Что? — не поверил своим ушам Грэхем.

— Ты дрался с ней из-за моего бокала, — набычился Джонатан.

— Я не знал, что он твой, и я не был с ней груб.

Но Джонатан не слушал его.

— Я налью себе другой, — мягко сообщил он Мэри Энн. — Спасибо за то, что ты хотела сделать мне приятное.

— Э-э… Камерон, — повернулся Грэхем к кузине Мэри Энн и сунул ей в руку ключи. — Моя машина стоит на стоянке у банка. Вы сможете пригнать ее к дому Мэри Энн? А я отвезу Мэри Энн на ее машине.

— Может, мы послушаем, чего хочет сама Мэри Энн? — спросил Джонатан, глядя в упор на Грэхема. Все трое — Джонатан, Грэхем и Камерон — уставились на Мэри Энн, чтобы узнать, что она хочет.

Она не знала, что сказать. Грэхем явно оказывал ей внимание на глазах у Камерон, которая, конечно же, видела, куда ветер дует. И Джонатан, наконец-то, заметил ее. Но он помолвлен! Все перепуталось, и Мэри Энн пожалела, что вообще ввязалась в эту колдовскую историю.

Она поднесла к губам бутылку с водой и жадно сделала несколько глотков. И вместе с водой к ней пришло ясное понимание. От любовных снадобий нет никакого проку.

Мэри Энн извинилась перед Джонатаном и его невестой и также перед Камерон, заручившись обещанием Грэхема, что он отвезет ее кузину домой, и вернулась в бабушкин дом около десяти, как раз когда бабулина экономка и компаньонка Люсиль собиралась погасить в спальне Жаклин Биллингам свет. Заставив себя временно отвлечься от катастрофы с любовным снадобьем (которое все равно бы не подействовало), Мэри Энн поспешила наверх, чтобы пожелать бабуле спокойной ночи.

Бабуля сидела, привалившись спиной к треугольной подушке, одетая в ночную рубашку из тонкого хлопка, напоминавшего Мэри Энн мягкую женскую кожу, которая с возрастом становится тоньше, не утрачивая гладкости и свежести. Как всегда, от бабушки хорошо пахло ее ночным кремом с запахом роз. На тумбочке рядом с четками и стаканом воды лежал роман Эмили Лоринг с кружевной закладкой. Мэри Энн поцеловала ее, и бабушка, седые волосы которой были распущены на ночь, спросила:

— Ты хорошо повеселилась, дорогая?

— Да, — жизнерадостно солгала Мэри Энн.

— Камерон приехала с тобой?

— Нет. Но ее довезут. — Мэри Энн старательно избегала упоминания о том, что Камерон, возможно сейчас в какой-то степени с мужниной. Она на самом деле понимала, что в этом в общем-то нет необходимости. Но какой-то непроизвольный рефлекс заставлял ее по семейной традиции притворяться, что мир именно таков, каков он в любимых бабулиных любовных романах. Даже если иногда ей казалось, что притворство становится второй натурой…

Мэри Энн была мятежным подростком, и мать каждое лето отправляла ее на Север, в Логан, где Мэри Энн вместо того, чтобы исправляться под благотворным влиянием бабули, проводила все свободное время с Камерон и мальчишками, от которых матери обеих девочек приходили в ужас; впрочем, устраивая различные проказы, она обычно выходила сухой из воды.

Потом Мэри Энн поступила в Колумбийский университет, но каждое лето по-прежнему проводила в Логане. Повзрослев, она остепенилась, постепенно научилась принимать все то, чего раньше в своем семействе терпеть не могла: сделалась заядлым игроком в бридж, не отказывалась приготовить вкусное блюдо на церковный праздник и вовремя посылала поздравительные открытки.

Прошло уже пять лет с тех пор, как Мэри Энн приехала жить к бабушке. Недостатком этого совместного проживания была невозможность привести с собой на ночь мужчину или позволить бабушке узнать, что она сама провела ночь в доме мужчины. Бабушка решительно не хотела, чтобы мир был местом, где мужчины и женщины, не состоящие в браке, имеют интимные сношения. И Мэри Энн вполне заслужила «Оскара», притворяясь, что ей и в голову не придет спать с мужчиной, предварительно не вступив с ним в брак. А самое трудное в этом спектакле было то, что Мэри Энн просто не умела лгать бабушке.

За эти пять лет она ни разу не провела ночь с мужчиной. Она, конечно, изредка встречалась с мужчинами — на их территории, — а потом говорила, что ей надо домой, ссылалась на необходимость сдать редакционный материал в срок. Ведь миру не терпится прочесть ее статью о садах Логана…

Однажды Камерон спросила:

— Господи, что же будет с бабулей, если ты решишь к кому-нибудь переехать? Я имею в виду, к мужчине.

— Я не собираюсь ни к кому переезжать, — ответила Мэри Энн. — И к тебе это тоже относится.

— Со мной все не так. Бабуля знает, что я уже жила с мужчиной.

И в самом деле. Бабушка тогда лишь сказала:

— Подумать только! — и добавила: — Милая, найди в моей корзинке нитки для этого узора — мои глаза совсем ничего не различают.

Мэри Энн предположить не могла, что произойдет, если и она, в свою очередь, подведет бабулю, повторив пример Камерон. У нее просто не хватит духу разочаровать старушку. Однако в обозримом будущем, по крайней мере, такой проблемы не предвидится, размышляла она ночью, лежа в своей кровати под балдахином и скучая по Пушистику.

Ведь приворотное зелье (от которого все равно не могло быть проку) выпил другой мужчина.

Грэхем Корбет растянулся на уютной, располагающей к безделью кушетке в хозяйской спальне у себя дома, положив ноги на искусно инкрустированный мозаикой столик, подаренный ему матерью. Элегантный двухэтажный белый особнячок с балконами, окруженный по периметру верандой, был великоват для одного человека. Тем не менее Грэхему в нем было хорошо.

Грэхем, как и Мэри Энн, жил в микрорайоне старинных особняков, именуемом Миддлебург. Чтобы попасть в него, следовало проехать по мосту на ту сторону реки. Миддлебург был очаровательным местечком. Сзади к дому вплотную подступали холмы, иногда делая природу ближе, чем хотелось бы. Так, например, был прошлым летом случай, когда Грэхем у себя под задним крыльцом обнаружил свернувшуюся в кольцо восьмифутовую черную мамбу! Грэхем не был любителем змей, как не приветствовал он и