– Я хочу дать своим детям все, чего была лишена сама. Например, я не знаю, что такое материнская любовь, – негромко сказала она. – Я буду очень любить своих детей, очень!

– Я тоже ее не знал, – сказал Адам и подошел к Мэгги. Она, как девчонка, болтала ногами в воде. – Не всем дано быть любящей матерью. Моя точно не умела. Я у нее был нежеланный ребенок. Десять лет разницы с сестрой. А с братом и все четырнадцать. Всю жизнь все на меня злились, не надо было им меня рожать.

– А я рада, что меня родили, – проговорила Мэгги.

Адам с нежностью смотрел на нее.

– И я рад, что тебя родили, – отозвался Адам, нагнулся и поцеловал ее. А потом вдруг предложил вместе забраться в ванну. У него нашелся в запасе новый женский купальник подходящего размера. У Адама было несколько купальников в шкафу, и он предложил Мэгги любой на выбор. Вот оно, холостяцкое житье. Не будь он с ней так откровенен, ее бы это могло огорчить, но между ними с самого начала не было недомолвок.

Мэгги надела купальник и погрузилась в ванну, а через минуту появился Адам в плавках и присоединился к ней. Они долго сидели в воде, разговаривали, целовались, а потом разделись. На Нью-Йорк уже опустилась теплая октябрьская ночь. Они долго лежали, прильнув друг к другу, в теплых струях, а потом он встал, завернул ее в махровое полотенце и понес в дом. Положил на кровать и развернул, как бесценный подарок. Она была великолепна. Адам в жизни не видел такого прекрасного тела. В Мэгги О'Мэлли не было никакой фальши. Каждый дюйм – настоящий. Даже ее дивные волосы были натурального цвета.

Они занимались любовью, изумляясь тому, как им хорошо друг с другом, какое бесконечное наслаждение они дарят друг другу. Они говорили какие-то милые глупости и смеялись. Мэгги ощущала себя в раю. Потом они долго лежали рядом, а после опять отправились в джакузи. Мэгги сказала Адаму, что сегодня самая дивная ночь в ее жизни. Все происходящее казалось ей чем-то волшебно нереальным, особенно когда она думала о том, как придет к себе в квартиру, а потом на работу, и все опять вернется в прежнюю колею. Но все равно она была счастлива, ведь с Адамом она переживала минуты, которых даже представить себе не могла. Но она не могла себе представить и то, что ждет их обоих. Будут ли они встречаться, сумеет ли она стать девушкой этого необыкновенного мужчины и какие усилия ей придется для этого приложить.

Они еще раз занялись сексом. Теперь все произошло совершенно спонтанно, и оба были застигнуты врасплох вспыхнувшей страстью.

Адам предложил ей остаться на ночь. Обычно он этого не делал, но с Мэгги все было по-другому. Ему не хотелось отпускать девушку в ее унылый дом. Но с этим им обоим придется сжиться – она будет уходить, а он – ее отпускать. Он не предлагал ей ничего постоянного, всего лишь короткую передышку от той жизни, какой она жила, и Мэгги сказала, что она дорожит и этим шансом. Правда, сегодня она считала, что ей лучше вернуться домой.

Адам настоял на том, чтобы отвезти ее на машине. Не хотелось отпускать Мэгги на такси, уж больно район опасный. По дороге домой Мэгги снова чувствовала себя Золушкой, даже больше, чем в тот раз, потому что они ехали на его «Феррари», а не на арендованном лимузине.

– К себе не приглашаю, – сказала она, когда он ее поцеловал на прощание.

– Так-так… У тебя там муж и семеро ребят? – прошептал Адам, и она рассмеялась.

– Не семеро, а только пятеро.

– Мне было с тобой очень хорошо, – сказал он, прижимая к себе девушку.

– Мне тоже, – ответила Мэгги и поцеловала его.

– Я позвоню. Завтра, – пообещал он, и она опять засмеялась.

– Да… Конечно… – Она наконец вышла из машины, добежала до двери, помахала рукой и исчезла в подъезде, повторяя про себя его последние слова. Она очень надеялась, что он не обманет, но кому, как не Мэгги, знать, что в жизни ни в чем нельзя быть уверенным.

На следующей неделе Адам часто звонил Мэгги. Она перевелась в дневную смену и могла оставаться у Адама на ночь. Им было хорошо, но они оба соблюдали уговор. Она не задавала вопросов о будущем. А в те дни, когда она оставалась у себя дома, ни один не спрашивал другого, с кем или чем был занят.

На самом деле Адам был ею настолько очарован, что, даже когда они не виделись, все равно перед тем, как лечь спать, звонил Мэгги. Дважды, к его удивлению и досаде, ее не оказывалось дома. Но он не говорил, что звонил, и не оставлял ничего на автоответчике. А она при встрече не упоминала о том, что где-то была. Про себя Адам признавался, что раздражается, когда узнает, что она не сидит дома в ожидании его звонка. Но вслух ничего не высказывал. Оба продолжали лелеять свою свободу. В начале их романа у Адама не было других женщин, его ни к кому больше не тянуло, зато все сильнее влекло к Мэгги. А она и вовсе сказала, что ей никто другой не нужен. Однако случаи, когда он не заставал ее вечером дома, продолжали повторяться. И он ловил себя на том, что его это терзает все сильнее и сильнее. Он стал подумывать о том, чтобы начать встречаться с кем-то еще – просто для того, чтобы не привязаться к Мэгги чересчур сильно. Но время шло, а он так и не предпринял никаких шагов в этом направлении. Их роман длился уже месяц, а он до сих пор хранил верность. Такого с ним уже много лет не случалось.

Адама еще тревожило, что с момента возвращения Чарли из Европы они видятся реже обычного. Но тот в последнее время был постоянно занят. Адам понимал, что у Чарли жизнь насыщена делами фонда и всевозможными мероприятиями, но его огорчало, что они не могут выкроить время и пообщаться. Но зато у него было больше времени для встреч с Мэгги. Она все больше занимала его мысли, и он все чаще задавался вопросом, что она делает, когда они не вместе. Время шло, а его сомнения не разрешались: в те вечера, когда у них не было свидания, он не заставал Мэгги дома. На следующий день она появлялась, как всегда, сияющая и радостная, и ложилась с ним в постель, даря ему всю себя без остатка. Адам все больше терял голову. Не отдавая себе в том отчета, Мэгги играла по его собственным правилам и уверенно побеждала. Свобода, которую он всегда оберегал, с каждым днем теряла для него свою привлекательность. А судя по тому, что он часто не заставал ее дома, она пользовалась своей свободой куда активнее его.

И даже с Греем Адам теперь виделся меньше. Несколько раз они разговаривали, Грей с восторгом живописал свой домашний уют с Сильвией в главной роли и никуда не желал выходить. В конце концов Адам списался с приятелями по электронной почте и договорился о холостяцкой встрече. Они уже больше месяца не виделись. Такое случилось впервые за много лет, причем каждый винил в этом друга.

Встреча была назначена в одном из их любимых ресторанов в центре. Адам явился первым. Чарли и