Фиона улыбнулась и заключила его в объятия.

— Я никогда не забуду тебя, Джон Андерсон. Я буду любить тебя всегда.

И это было чистой правдой. Когда Джон снова поцеловал ее, Фиона чуть не разрыдалась.

— Фиона… выходи за меня опять… пожалуй ста… Я люблю тебя… клянусь, я никогда больше не брошу тебя. Пожалуйста, помоги мне исправить свою ужасную ошибку. Не наказывай нас обоих за то, что я был таким дураком.

— Ты вовсе не был дураком. Ты был прав. И я не могу этого сделать. Я слишком люблю тебя. И не хочу, чтобы мне снова было больно. Или тебе. Так что лучше нам оставить все как есть.

— Нет, не лучше.

Но у него уже не было времени спорить. Надо было торопиться на самолет. Джон снова поцеловал Фиону, и через несколько секунд она уже смотрела, как он идет по двору, мысленно прощаясь с ним навсегда. После его ухода Фиона снова забралась в кровать и провела там целый день. Когда сгустились сумерки, она все еще лежала под одеялом, думая о Джоне, и по лицу ее катились слезы. Джон позвонил ей из аэропорта, но Фиона не взяла трубку. Он наговаривал на автоответчик признания в любви, услышав которые Фиона зарыдала еще громче.

Когда на следующее утро позвонил Эдриен с подробным отчетом о своем праздничном обеде, Фиона не стала рассказывать ему о том, что произошло. Она слушала Эдриена, делая вид, что ей интересно, хотя на самом деле по-прежнему не могла думать ни о ком и ни о чем, кроме Джона. Он звонил ей еще несколько раз, но Фиона не брала трубку. Она также не собиралась перезванивать. Она не хотела больше говорить с Джоном. Все было кончено. Ночь, проведенная вместе, была лишь передышкой перед долгой жизнью, которую им предстояло провести врозь. Лучше бы они этого не делали, потому что теперь им обоим было намного тяжелее. И это лишь укрепляло решимость Фионы больше не видеться с Джоном и даже не разговаривать с ним. Она не любила так сильно ни одного мужчину, и ей не хотелось снова проходить через боль потери и расставания. Только не с Джоном. Она слишком любила его, чтобы пробовать вновь. Фиона знала, что рано или поздно Джон перестанет звонить.

Потребовалась неделя, чтобы Фиона ощутила в себе силы снова вернуться к работе. Она много гуляла, много курила, разговаривала сама с собой. И пыталась работать, но не могла. Это напоминало адаптацию после приема сильнодействующих лекарств. Фиона не просто скучала по Джону, она чувствовала каждой клеточкой своего тела, что не может без него жить. И это лишний раз доказывало, как опасен был для нее этот человек.

Через неделю после той злополучной ночи Фионе позвонил Эндрю Пейдж с радостным известием: второй издатель, которому он сделал предложение, согласился купить права на ее рукопись. Больше того, издательство было готово предложить ей контракт на три книги. Это была первая хорошая новость, с тех пор как она рассталась с Джоном, но, повесив трубку, Фиона осознала, что даже такое замечательное сообщение не подняло ей настроения. Она чувствовала себя почти такой же несчастной, как сразу же после развода. К тому же прошло уже два дня, как Джон перестал ей звонить.

Днем Фиона отправилась за продуктами, хотя это и было достаточно глупо, учитывая, что она практически ничего не ела. Но ей нужны были сигареты и кофе. Когда Фиона пересекала дворик, возвращаясь из магазина, она вдруг услышала сзади себя чьи-то осторожные шаги. Обернувшись, она увидела Джона Андерсона. Он посмотрел на Фиону несчастными глазами и, не говоря ни слова, подошел поближе.

— Что ты здесь делаешь? — изумленно спросила Фиона, переводя дыхание.

У нее не было сил спорить с этим человеком. Но она не изменила своего мнения о будущем их отношений. Все было именно так, как она говорила Джону в тот день. И ее состояние в последние несколько недель было ясным тому доказательством. Этот человек был для нее опасен. И Фиона больше не собиралась ложиться с ним в постель. Даже если именно за этим он приехал в Париж.

— Я не могу жить без тебя, — произнес Джон.

Фиона сразу же поверила в то, что так оно и есть на самом деле. Достаточно было одного взгляда на Джона.

— Ты прекрасно жил без меня целых полтора года, — напомнила она, ставя на брусчатку пакеты. Джон тут же подхватил их, но не двигался с места.

— Я люблю тебя. Я не знаю, что еще тебе сказать. Я совершил чудовищную ошибку. Но ты должна меня простить.

— Я давно простила тебя, — Фиона выглядела грустной и несчастной. — Я же говорила тебе…

— Тогда почему бы нам не начать все сначала? Я уверен, что на этот раз все получится.

— Я доверяла тебе. А ты предал меня, — сказала Фиона.

— Я скорее вырву из груди собственное сердце, прежде чем дам этому случиться вновь.

— Но я… я не знаю, смогу ли доверять тебе.

— Не надо. Не надо никаких гарантий. Позволь мне заслужить твое доверие.

Фиона посмотрела на него долгим взглядом, а в ушах ее звучали при этом слова Эдриена о компромиссах и об умении приспосабливаться друг к другу. Что ж, Фиона ведь тоже вела себя далеко не идеально. Но Джон готов был поверить ей вновь. Фиона знала только одно — она любит этого человека.

Не говоря ни слова, Фиона повернулась и пошла к двери. Джон зашел за ней в дом и захлопнул за собой дверь.

В сочельник в Париже шел снег. Направившись из аэропорта прямо к Фионе, Эдриен застал ее возле наряженной елки, под которой лежали завернутые в яркую бумагу подарки. Эдриен тоже привез ей из Нью-Йорка много всего интересного. В квартире Фионы царила атмосфера праздника. Но сама она выглядела как никогда серьезной.

На ней было белое бархатное платье, купленное у «Дидье Людо», и коротенький пиджак, отделанный горностаем, в стиле сороковых годов, от «Баленсиаги». Фиона выглядела изумительно-изысканно и элегантно. На вечер у них был заказан столик у «Вольтера», но перед этим им предстояло посетить Сен- Жермен д'Оксе — небольшую каменную готическую церковь. По дороге в церковь Фиона молчала, и Эдриен не пытался ее разговорить. Он просто молча держал ее за руку, а Фиона смотрела в окно.

В церкви их ждал Джон. Едва увидев Фиону, он счастливо улыбнулся. Было очень трудно все устроить, но Джон не упустил из виду ни одной детали. Все бумаги были в полном порядке. Предыдущий раз они венчались в протестантской церкви. Так что на этот раз ничто не мешало им обвенчаться в католической. Фиона обо всем рассказала Эдриену еще до его приезда, на случай, если бы он решил отменить свой визит. Но Эдриен настоял на том, что хочет быть в такой день с ней рядом. Потом он собирался навестить друзей в Марокко, а Джон и Фиона уезжали в Италию — провести там медовый месяц. Рождество они собирались встретить вместе. А на следующий день разъехаться в разные стороны.

Фионе очень хотелось, чтобы Эдриен был ее свидетелем. Все, что она делала, по-прежнему казалось ей безумием. Оставалось только надеяться, что она снова найдет в себе силы доверять Джону. В конце концов, разве любить не означает прощать?

Священник провел церемонию на французском языке, но попросил Джона и Фиону произнести свои клятвы на английском, чтобы они понимали смысл сказанных слов. И когда Джон взял ее руку в свою и осторожно надел на палец кольцо, Фиона ощутила себя его женой. В глазах Джона стояли слезы. Слезы текли по ее щекам, когда она давала ему клятву верности. А когда священник объявил их мужем и женой, Джон несколько секунд молча стоял, прижав Фиону к себе, прежде чем поцеловать ее в губы.

Потом он улыбнулся ей. Фиона на всю жизнь запомнила выражение его счастливых глаз.

Они вышли из освещенной свечами церкви на засыпанную снегом улицу, а через секунду уже, смеясь, бежали к машине, потому что Эдриен решил осыпать их снегом вместо риса.

Они отпраздновали свое бракосочетание в «Вольтере», а в десять часов вернулись домой.

Эдриен отправился к себе в «Ритц». Перед тем как он уехал, они с Джоном долго шептались о чем-то в прихожей.

В полночь они уже лежали в кровати и разговаривали. Им надо было многое обсудить. В ближайшие два месяца Джон собирался прилетать к Фионе на выходные, зато потом… Джону удалось убедить своих хозяев