месте, сэр, – выдал свои рекомендации старпом. – Вполне возможно, что корабль терпит бедствие и экипажу требуется экстренная помощь. Наш корабль в два раза быстрее сухогруза, так что, пока «Виктория» дойдет до заданной точки, мы вполне сможем снять экипаж или, во всяком случае, помочь ему.

– Так и сделаем, – согласился капитан. – Передайте на сухогруз, что в пяти милях терпящее бедствие судно. Мы идем к нему. Пусть «Виктория» следует своим курсом.

– Полный вперед, – скомандовал старпом машинному отделению, и британский сторожевик, набирая обороты, стал быстро уходить вперед.

– Сэр, прямо по носу дымы, – доложил вахтенный офицер.

– Вижу, – буркнул капитан, разглядывая в бинокль поднимающийся кверху редкий столб черного дыма. – По всей видимости, у ребят там действительно серьезные проблемы. Вот что, старпом, – командир обернулся к своему помощнику, – распорядись, чтобы аварийные и спасательные команды через двадцать минут были готовы и построились на верхней палубе.

– Есть, сэр.

– Возможно, потребуется срочная эвакуация экипажа, – продолжал капитан, – поэтому подготовьте медблок к приему раненых и сформируйте дополнительные спасательные команды.

– Есть, сэр, – немедленно отреагировал старший помощник.

– Странно, что в наших данных нет ни слова ни о каком подобного рода корабле, – пробормотал командир, неотрывно глядя в бинокль. – Или что-то прошляпили наши разведчики, или проворонили в штабе и забыли нам сообщить, что вполне допустимо.

– Сэр, – выслушав доклад и положив трубку, вахтенный офицер обратился к капитану, – судно классифицировано. Это малое десантное судно российского Военно-морского флота.

– Русские? – брови капитана поползли вверх от удивления.

– Так точно, сэр, – бесстрастно откликнулся офицер, – это «Резвый», один из кораблей, который русские прислали для конвоирования караванов. Он входит в состав международных сил противодействия пиратам.

– Черт подери, – негромко выругался командир, – что там у них произошло?

– Похоже, пожар, сэр, – отозвался старший помощник.

– Похоже на то, – согласился командир, разглядывая в оптику проступающие очертания дымящегося судна. С русского корабля вверх взлетело несколько сигнальных ракет. Значит, английский сторожевик заметили и просят о помощи.

С каждой минутой расстояние между кораблями стремительно сокращалось, и теперь даже невооруженным глазом было видно, что судно горит. Правда, языков пламени на верхней палубе видно не было, зато из задраенных переборок пробивались клубы дыма. Судно явно горело изнутри. И сильно.

– Пожарные расчеты – наверх, – распорядился командир, не отрываясь от бинокля. Уже можно было рассмотреть изможденные, закопченные лица шестерых членов экипажа, которые сгрудились у лееров на корме и махали руками, призывая на помощь.

– Сэр! Есть связь с русскими, – радостно сообщил старший помощник, – правда, сигнал очень слабый. Похоже, что у них остался только этот маломощный передатчик.

– Ну, хоть что-то, – облегченно вздохнул командир. – Запросите у них международные позывные и коды «свой-чужой». И спросите, что у них произошло и какая требуется помощь.

– Коды они подтвердили, – ответил через минуту старпом, – все позывные верны. Сомнений нет, сэр. Это русские.

– Я уж и сам вижу, что не сомалийцы, – отозвался командир. – Что там с ними стряслось?

– Как мы и предполагали – сильный пожар в машинном отделении, сэр, – доложил офицер, – корабль обездвижен и обесточен. Сильное задымление по всем палубам. Силовая установка выведена из строя. Судно передвигаться не может. Самостоятельно с пламенем экипаж справиться не в состоянии. На борту есть раненые и обожженные. Просят оказать помощь в тушении огня и эвакуировать к нам пострадавших.

– Ясно, – капитан английского сторожевика был напряжен. Нужно было быстро принимать не самое простое решение. Произойди это чрезвычайное происшествие в любой другой точке Мирового океана, он, не задумываясь, пришел бы на помощь любому, независимо от национальности и страны. Но здесь, в неспокойном Аденском заливе, командование требовало от него исполнения особых инструкций. Особенно в тех случаях, когда совершалось конвоирование судов. За спинами российских моряков сорвало крышку вертикальной шахты, и из нее с ревом вырвался столб рыжего пламени вперемежку с дымом. Двое российских моряков загорелись, как свечки, остальные бросились на помощь и принялись сбивать с товарищей пламя.

– Передайте русским, что через пятнадцать минут мы швартуемся к их левому борту, – приказал командир. – Пусть примут концы. Если, конечно, их есть кому принять… – тихо добавил он, проглотив подступивший к горлу ком…

Особого труда швартовка не составила. Тем более что на море стоял почти полный штиль, а в крови, наверное, каждого англичанина живет моряк. Сторожевик, сбавив ход, почти вплотную подошел к борту русского корабля. На палубу полетели канаты с «кошками» на концах, и швартовочная команда британцев стала быстро перебираться по ним на терпящий бедствие русский десантный корабль. Остальные моряки, те, кому предстояло принять участие в спасении русских, напряженно наблюдали за действиями своих товарищей, держа наготове надувные перекидные трапы, по которым должны были эвакуировать раненых россиян.

И тут над невысоким бортиком верхней палубы русского судна одновременно показалось с полтора десятка вооруженных чернокожих людей, и не успели англичане что-то сообразить, как по ним был открыт шквальный огонь. Это было хладнокровное, садистское убийство. Моряки из состава спасательных команд были безоружны…

За считаные секунды и швартовочная команда, и британцы-спасатели, кто находился на верхней палубе – все девятнадцать человек, две трети команды, – были расстреляны безжалостными головорезами.

– Внимание, экипаж! – заорал капитан, нажимая кнопку громкой корабельной связи. – Нападение на корабль! Пираты напали на наше судно! Всей команде немедленно собраться у главной оружейной комнаты! Быстро! Морским пехотинцам – задержать пиратов на верхней палубе! – командир отдал последнее распоряжение и стремглав бросился вниз.

Перестреляв палубную команду, корсары перебросили с десяток абордажных крючьев и, словно гусеницы по стеблям, стали перебираться на британский сторожевик. Однако все оказалось для морских разбойников не так уж просто, как они планировали. Несколько вооруженных «томми» уже выскочили на кормовую часть палубы и открыли по бандитам ответный огонь, срезав меткими выстрелами двоих пиратов.

– Быстрее, сволочи, быстрее! – вдоль борта «Резвого» метался Хиджам Фарух, криками и пинками подгоняя своих нерасторопных соотечественников. Он прекрасно понимал, что эта операция не пройдет так гладко, как с захватом русского судна, что сейчас внутри британского сторожевика вооружаются остатки английской команды и выковырять их из узких корабельных коридоров будет совсем не просто. – Снимите мне этих стрелков! – рявкнул он гранатометчикам, указывая на укрывшихся за какими-то ящиками «томми». Промахнуться с пятидесяти метров было невозможно, и через мгновение огонь со стороны англичан прекратился.

Наконец первая пятерка пиратов достигла борта сторожевика и, прикрывая огнем высадку остальной абордажной команды, стала теснить новоприбывших британцев внутрь корабля, и бой стал грохотать внутри, наполняя внутренности сторожевика нестерпимым металлическим эхом.

– Оттесняйте их в трюмные отсеки! – распоряжался Хиджам Фарух, отдавая приказы по портативной рации. – Мне не нужна эта консервная банка, мне нужно, чтобы эти проклятые британцы не путались у меня под ногами. Доставьте мне радиста и перекиньте, наконец, кто-нибудь эвакуаторный трап, черт бы вас всех побрал! Я иду в гости к англичанам.

– Фарух! Это Тожитдин! Я говорю из радиорубки, – донесся голос из динамика предводителя.

– Слушаю тебя, Тожитдин, – моментально отозвался Хиджам Фарух, перебираясь на палубу британского судна. – Где радист?

– Он мертв, – прозвучал из рации хриплый ответ, – я его пристрелил.