определенного периода времени, морального ущерба и злого умысла. Злой умысел — это ерунда, заверил Сет, надо знать Зуле. Однако размеры иска показались Беттине чудовищными. Кроме того, сказал Сет, пока дело дойдет до суда, может пройти два года, а за это время у Зуле не останется от перелома даже слабых воспоминаний. Но все равно — сумма-то громадная. Беттина больше ни о чем не могла думать. Двести тысяч. Конечно, если продать все драгоценности, то, возможно, и удастся собрать эти деньги, но с чем она после этого останется? Это напомнило ей состояние, в котором она пребывала после смерти отца. Надо держать себя в руках, больше ничего не остается.

— Беттина? Беттина! Ты меня слышишь?

— Да?

— Что с тобой стряслось? — Джон досадовал на нее, поскольку в последнее время она стала какая-то странная.

— Прости, я немного рассеянная.

— Ничего себе — немного! Сегодня вечером с тобой невозможно разговаривать, ты словно ничего не слышишь. В чем дело?

Он ничего не понимал. Она такая с тех пор, как он сделал ей предложение. Грустно признать, но это так. Когда, ближе к ночи, он отвез ее домой и задал прямой вопрос, глаза его были печальны:

— Беттина, наверно, нам лучше какое-то время не встречаться?

— Нет, я… — и, помимо воли, она припала к нему и, уткнувшись в его плечо, зарыдала.

— Что? Бетти, скажи мне, прошу. Что произошло?

— О, Джон, не спрашивай. Мне стыдно говорить. Это так ужасно… Я сбила человека.

— Как, когда? — сурово спросил Джон.

— Я ехала на машине. У него — перелом ноги. Это произошло две недели назад.

— Почему ты мне ничего не сказала? — спросил потрясенный Джон.

Беттина нагнула голову.

— Сама не знаю.

— Ты подключила свою страховую компанию?

— Моя страховка обеспечивает лишь двадцать тысяч, а он подал иск, — голос ее упал, — на двести тысяч долларов.

— О, Боже мой. Ты говорила с Сетом? Беттина молча кивнула.

— А со мной — нет? Ах, Бетти… — он ласково прижал ее к себе. — Ах, Бетти, Бетти… Как такое могло с тобой приключиться?

— Сама не знаю.

Но она хорошо все помнила. Помнила, что в тот момент думала о его предложении и о том, что ей не хочется выходить замуж. Однако она ничего не сказала Джону, только произнесла:

— В этом одна я виновата.

— Ясно. И, думаю, нам лучше держаться вместе, когда приходит беда. А ты как считаешь? — улыбнулся Джон, глядя на прильнувшую к нему Беттину. Он нужен ей. Как приятно сознавать, что ты кому-то нужен.

Однако, встретившись взглядом с Беттиной, он заметил в ее глазах испуг.

— Что ты имел в виду, когда сказал «вместе»? — спросила она. — Не говори чепуху! Я сама должна справляться со своими трудностями.

— Сама, не говори чепуху! И выбрось скорее все это из головы. Иск в двести тысяч ничего не значит. Весьма вероятно, что он удовольствуется десятью.

— Я в это не верю.

Но Сет вчера говорил то же самое. Ну, не десять, так двадцать.

Так оно и вышло. Через две недели Бернард Зуле согласился принять сумму в восемнадцать тысяч долларов в качестве компенсации за расстроенные нервы и сломанную ногу. Страховая компания ликвидировала полис Беттины. Также пришлось продать дешевую подержанную машину, которую она купила, поступив на работу. Двести тысяч долларов перестали дамокловым мечом висеть над ней, однако остался неприятный осадок, словно она потерпела крупную неудачу, сделала шаг назад. Ей казалось, что она неспособна сама о себе позаботиться. Беттина никак не могла выйти из глубокой депрессии. До окончательного оформления развода оставалось две недели, и Джон повторил свое предложение.

— Имеет смысл, Беттина, — сказал он с обезоруживающей улыбкой. — Взгляни на это с другой стороны, ведь ты сможешь ездить на моей машине.

Однако она даже не улыбнулась. Джон настаивал:

— Я люблю тебя, ты словно родилась для того, чтобы стать моей женой.

«И женой Айво и Энтони…» — подумала про себя Беттина.

— Я хочу быть с тобой, Беттина. А она думала о другом — он знает, что одной ей не справиться с жизненными трудностями. И, в общем-то, он прав. Она неумеха. До опасного. Вот, чуть не убила человека… Отныне ее жертва всегда будет стоять у нее перед глазами.

— Беттина?

Джон смотрел на нее сверху вниз, потом нагнулся и начал целовать ей пальцы, губы и глаза.

— Выйдешь за меня, Беттина? Он услышал ее глубокий вздох и одно слово, которое она произнесла, не открывая глаз:

— Да.

В конце концов, может быть, он и прав.

Опираясь на руку Сета Уотерсона, Беттина мелкими размеренными шагами подходила к алтарю. Он не отказал ей в просьбе быть посаженным отцом на ее свадьбе. В церкви собралось не меньше ста человек, с доброй улыбкой наблюдавших за церемонией. При каждом шаге муаровое платье Беттины издавало чуть слышное шуршание. Сет добродушно смотрел на нее — ей так шла изящная шляпка и тонкая вуаль. Беттина была прекрасна и полна достоинства, но все-таки ей было немного не по себе в белом свадебном наряде — ей все казалось, будто она надела театральный костюм, будто обманывает публику. Она до последнего противилась настоянию Джона надеть на свадьбу все белое, но в конце концов уступила. Ведь это было так важно для него. Он так долго ждал этого дня после окончания университета, что она должна была уступить. Она сделала это для него. Получив ее согласие, Джон обещал все устроить за две недели и сдержал слово. Беттине пришлось лишь съездить в салон на примерку свадебного платья, все остальное стало заботой Джона. Он организовал церемонию в маленькой протестантской церкви на Юнион- стрит и свадебный прием на сто двадцать пять человек в здании яхт-клуба, из окон которого открывался чарующий вид на бухту. О такой свадьбе мечтала бы любая девчонка, но Беттина предпочла бы скромный обряд в мэрии. Разводные бумаги оформили лишь за два дня до свадьбы, и Беттина, проходя по главному нефу, думала об Энтони и об Айво. Ей вдруг безумно захотелось расхохотаться и крикнуть в лицо гостям, которые смотрели на нее мыльными глазами: «Не умиляйтесь уж так, это у меня третий!» Однако перед алтарем она напустила на себя кротость и взяла Джона под руку. На Джоне была визитка, которую он сшил специально для этого события, с букетиком ландышей в петлице. Беттина держала букет из белых роз, а к корсажу Мэри Уотерсон прикололи кремовые орхидеи. Родители Джона умерли, поэтому среди приглашенных не было родственников, только друзья.

Священник, с любовью глядя на жениха и невесту, монотонно произносил нескончаемые слова, необходимые в таких случаях.

— А вы, Джон?..

Беттина вслушивалась в слова и вновь испытывала дранное ощущение. Вдруг она неправильно назовет имя, когда будет давать обет? «Я, Беттина, беру в мужья тебя, Айво… Энтони… Джон…» Не дать бы маху. Сегодня ее последний шанс переменить жизнь. И это ясно как день.

— Да, согласен…

— А вы, Беттина?

— Согласна, — сказала она и едва расслышала свой, как ей показалось, шепот. Ей предоставлен последний шанс. Беттина быстро глянула на Джона, а тот в ответ строго посмотрел на Беттину и громко, четко повторил формулу обета. Слова его долетели до самого отдаленного уголка церкви. Он берет в жены ее, Беттину, чтобы никогда не расставаться с нею — ни в здравии, ни в болезни, ни в богатстве, ни в нужде,