Их было двое. Если, конечно, не считать трупа, который эти бравые молодцы с приплюснутыми, словно у боксеров, ушами пытались упаковать в черный полиэтиленовый пакет. То, что это был труп, а не какой-нибудь персидский ковер, Константин просек сразу, как только переступил порог этой квартиры – на него со страхом уставились две пары глаз. Оно и понятно – мало кто радуется, когда его подлавливают на таком гнусном занятии, как заметание следов.

Он видел крупные капли пота, выступившие на лбу у одного из парней, видел, как нервно дернул щекой второй… Парни таращились на него, как на привидение, и явно не знали, что предпринять. Нетрудно было догадаться, что через секунду-другую, справившись с замешательством, они придут к единственно правильному, на их взгляд, решению: хороший свидетель – мертвый свидетель. И, не сговариваясь, ринутся в бой. И в квартире станет одним трупом больше. И счет будет – два на два… Выражаясь спортивным языком, «очевидная ничья»…

Нет, такой вариант Константина совсем не устраивал. Но, чтобы выжить, он должен был действовать на опережение. За какую-то долю секунды просчитав более опасного из этих двоих – узколобого блондина, напоминающего орангутанга, – схватил его за волосы и, ударив головой о свое колено, со всего размаху врезал ногой ему в пах. Скорчившись от боли, парень протяжно застонал и обеими руками схватился за свою мошонку. Его напарник, тоже светловолосый, но с умеренно-дебильной физиономией, попытался выхватить оружие. Точный удар ногой по предплечью, и пистолет со свистом улетел в дальний угол прихожей. Не давая противнику прийти в себя, Константин обхватил его за шею и резко опрокинул назад. Грохнувшись на грязный линолеум, парень мгновенно отрубился. Похоже, ударился головой. Через секунду к нему присоединился и обезьяноподобный напарник – Константин послал его в нокаут повторным ударом в пах.

Окинув удовлетворенным взглядом поверженных противников, Константин хотел было по-быстрому уйти, но вдруг вспомнил о трупе. И мысленно чертыхнулся. Если вначале у него не было никакого желания убивать этих кретинов, то сейчас нестерпимо захотелось переломать им шейные позвонки. Борясь с желанием сделать это сию минуту, Константин присел на корточки и пару мгновений осматривал очертания тела, запакованного в черный полиэтилен. Стоит ли открывать застежку-«молнию», чтобы убедиться в том, что в полиэтилене – Полина Дегтяренко, та самая женщина, из-за которой Константин примчался в этот чертов Минск?.. А может, не стоит?

…Полину Дегтяренко он никогда не видел. Даже на фотографии. Зато с ее мужем Павлом был знаком более пятнадцати лет. Вместе воевали в Афгане, вместе лежали в госпитале. Как говорится, плечом к плечу прошли огонь, воду и медные трубы. Затем на многие годы потеряли друг друга из виду. Но месяц назад совершенно случайно их пути вновь пересеклись. На ликероводочный завод в Подмосковье, где Пашка вкалывал, как соловецкий узник, Константина привело частное расследование. Именно там, в грязном и сыром подвале, похитители прятали дочь нефтяного магната, у которой Константину «посчастливилось» работать телохранителем. Пашка тогда здорово помог ему. Девчонку из беды выручили, всех изуверов уложили, но хеппи-энда, увы, не получилось – Пашка погиб. А если быть до конца откровенным, умер от многочисленных травм, полученных на этом чертовом заводике, где к рабочим относились, мягко говоря, по-скотски.

Перед самой смертью Пашка попросил Константина позаботиться о его семье – жене Полине и шестилетней дочери Юльке, проживающих в Минске. Полина, по его словам, порхала по жизни, словно бабочка – была легкомысленной и расточительной. Про таких говорят: «Без царя в голове». Понятно, почему Пашка не на шутку беспокоился о дочери. Тем более что никаких родственников у Полины не было – Пашкины родители умерли несколько лет назад, а сама она воспитывалась в детдоме.

Константин не мог пренебречь просьбой друга. Ведь там, на заводе, Пашка спас ему жизнь. А значит, часть гонорара, полученного за спасение дочери нефтяного магната, по праву принадлежала ему. И теперь, после Пашкиной смерти, Константин был просто обязан передать эти деньги Полине Дегтяренко… В Москве он открыл счет на ее имя и хотел было известить Полину об этом по телефону. Но, поразмыслив, решил все же повидаться со вдовой. Такие новости лучше сообщать при встрече. Благо, Беларусь – не Крайний Север и даже не Западная Европа…

Минск встретил его теплым моросящим дождичком. Константин хотел было позвонить Полине и предупредить ее о своем визите, а заодно узнать, где она живет, но московская карточка в местных телефонных автоматах не срабатывала. И тогда он обратился в справочное бюро, где ему сообщили, что Полина Дегтяренко проживает на улице Краснозвездной в доме номер три, квартире четырнадцать. Нужный дом отыскался без труда – благо, жена и дочь Дегтяренко проживали чуть ли не в центре столицы, совсем рядом со станцией метро «Площадь Победы». Их квартира оказалась на четвертом этаже, и дверь, ведущая в нее, была почему-то приоткрыта. Вспомнив Пашкины слова о безалаберности Полины, Константин толкнул дверь, перешагнул порог прихожей и увидел двух бравых молодцев, «колдующих» над трупом…

И вот теперь он тщетно пытался решить дилемму – стоит ли дергать за «собачку» «молнии»? Ну увидит он мертвенно-бледное женское лицо, на котором застыл поцелуй смерти, и что? Станет ему от этого легче?.. Пожалуй, нет. Правда, после этого он с чистой совестью сможет свернуть головы подонкам, что валяются у него под ногами, а затем свалить отсюда к чертовой матери…

Вдох-выдох, и застежка с легким скрипом поползла вниз. Константин увидел восковой лоб с высокими залысинами, острый птичий нос, глубоко посаженные глаза, смотрящие в никуда, рот, сведенный судорогой страха… Взгляд Константина остановился на сухой жилистой шее, на которой отчетливо просматривался багрово-синий след от удавки.

«Черт побери, так это же мужик! – Тупо уставившись на труп, Константин сглотнул слюну. – Может, я адрес перепутал?.. Город все-таки незнакомый…»

В глаза бросился уголок темно-синей книжечки, торчащей из нагрудного кармана покойника. Сгорая от любопытства, Константин вытащил ее и увидел на обложке золотой тисненый герб, до боли похожий на герб Советского Союза, и надпись «Паспорт» на трех языках. И в этот момент в глубине квартиры протяжно зазвонил телефон…

Вздрогнув от неожиданности, Константин бросил взгляд на лежащих на полу парней. Ни один, ни второй все еще не пришел в себя. Похоже, работая кулаками, он слегка переусердствовал. Но кто ж знал, что у этих горилл такие слабые головы?

Телефонные звонки прекратились, и Константин вскочил на ноги.

«Пора смываться!»

Менее чем через минуту он уже сбегал по ступенькам крутой лестницы, прислушиваясь к ударам сердца и мысленно уговаривая себя выбросить из головы это неприятное приключение. Даже если ему дали правильный адрес, Полина могла продать квартиру и переехать. Не исключено, что в другой город. А что касается того мужика с залысинами, труп которого остался лежать в четырнадцатой квартире, то пусть земля ему будет пухом. Правда, Константин очень сомневался, что несчастного похоронят по христианским обычаям. Скорее всего сожгут в крематории или закопают в глухом лесу. Или, того хуже, отдадут на съедение рыбам…

Лишь когда за ним захлопнулась дверь подъезда, Константин вдруг заметил, что все еще сжимает в руке паспорт, найденный в кармане покойника. Надо же, он совершенно забыл про него! Мгновение поколебавшись, сунул синюю книжечку в куртку.

«Избавлюсь при первой же возможности!» – твердо решил он и уверенным шагом направился в сторону центрального проспекта, переливающегося огнями, словно новогодняя елка…

Гостиница, в которой поселился Константин Панфилов, мало походила на пятизвездочный отель. Несмотря на приличную сумму, которую ему пришлось выложить за номер-люкс, расположенный на втором этаже, сервис не соответствовал европейским стандартам. Полотенца в номере были влажными, унитаз урчал, а мебель на первый взгляд казалась совершенно добитой. Константин даже засомневался – не ошиблась ли дежурная-администратор, выдав ему ключ именно от этого номера?

Впрочем, он никогда не был ярым поклонником комфорта. Несколько ночей мог бы перекантоваться и в гораздо худших условиях. А здесь хотя бы есть телевизор и холодильник, так что со скуки или голодной смертью он точно не умрет.