— Ох, виноват… Но вы вроде бы так близко знакомы с ней… Я не хотел соваться не в свое дело.
— На Тисби все близко знакомы друг с другом, — замечаю я. — Останьтесь здесь на месяц, так она станет и вашей тетушкой.
Финн при этих словах улыбается, глядя в пол.
— Моей? — откликается Джордж Холли. — Это будет меня напрягать.
Мы продвигаемся вперед. Голова Финна поворачивается из стороны в сторону, как у совы, он смотрит то на один поднос, то на другой, взвешивая выгоды возможных вариантов выбора.
— Мистер Кендрик говорил мне, что ваш пони весьма быстр, — поддерживая вежливый разговор, произносит Холли.
Я слышу, как по другую сторону прилавка кто-то бормочет: «Какая красная кепка».
— Лошадь.
— Э-э?..
— Ее рост — пятнадцать ладоней. Она лошадь. Это он сказал?
— Ох, извините меня, мадам, — говорит Холли.
Это относится к Мэри Финч, которая миг назад протиснулась между ним и полкой, чтобы подобраться к окну, и при этом рукой как-то уж очень неловко задела Холли, что весьма неудачно с ее стороны. Холли придвигается к прилавку и восстанавливает душевное равновесие, прежде чем обернуться ко мне.
— Он сказал, что на пляже поговаривают: если ваш пони… лошадь будет идти по прямой, в то время как кабилл-ушти начнут забирать вправо, вы можете кое-чего добиться.
Я гадаю, в самом ли деле Шон в это верит. И верю ли в это я сама. Я должна, иначе зачем я все это делаю?
— Ну, полагаю, в том и план… И если уж мы теперь знакомы, можно спросить: насколько хорошо вы знаете Шона Кендрика?
Мэри Финн снова протискивается мимо Джорджа Холли, теперь в обратную сторону, и глаза Холли на мгновение округляются, когда он получает еще один знак скармаутского гостеприимства. Я стараюсь не засмеяться.
— Ох, — выдыхает Джордж Холли. — Ох… Ну, я ведь сюда приехал, чтобы посмотреть лошадей Малверна, вот мы и познакомились. Он странный человек, то есть я хочу сказать — он мне в общем нравится.
Финн постукивает пальцами по прилавку, чтобы привлечь внимание Холли к печеньям, которые только что поставили в витрину. На краткое мгновение лица у них обоих становятся совершенно мальчишескими, они полны страстного желания, которое ничуть не угасает от того, что, прежде чем они доберутся до этих лакомств, им нужно выстоять еще шесть футов очереди.
— Ну, если продолжить тему, — говорит Холли, — то насколько хорошо вы его знаете?
У меня тут же розовеют щеки, и это приводит меня в бешенство. Черт бы побрал эти рыжие волосы и все, что с ними связано! Отец как-то сказал, что если бы я не унаследовала мамины кудри цвета имбиря, то не краснела бы так легко. Я сочла это несправедливым замечанием. Мне не приходилось слишком часто краснеть, хотя поводов для этого находилось достаточно. Просто, мне кажется, я вполне уравновешенная особа и справляюсь с обстоятельствами.
Финн таращит на меня глаза умирая от желания услышать ответ на вопрос Холли.
— Думаю, неплохо, — не слишком уверенно произношу я. — Мы в приятельских отношениях.
— Вроде тех, что у вас с вашей тетушкой? — уточняет Холли. Когда я хмурюсь, он поправляет себя: — Как с двоюродными братьями? Или как с родными?
— Я знаю его не настолько хорошо, насколько знает вас Мэри Финч, — огрызаюсь я.
Он смотрит на меня с явным недоумением, и я пальцами повторяю жест Мэри, как бы щипая его, и Холли морщится, словно нижняя часть его тела снова ощущает на себе ее внимание.
— Честный ответ, — замечает Холли.
Мы стоим у прилавка, глядя, как Бев Паллсон получает деньги за печенье. Финн покупает неприличное количество рогаликов с корицей на деньги Дори-Мод. Когда мы наконец забираем все покупки и уже стоим снаружи, там, где привязана Дав, Финн заставляет Джорджа Холли открыть один из пакетов и попробовать сладости — Финну хочется увидеть его реакцию. Холли откусывает кусочек ноябрьского пирожного, по его губам течет мед, он от удовольствия закрывает глаза так выразительно, что мне кажется: он преувеличивает ради Финна.
— Мне как-то говорили, что еда кажется вкуснее в воспоминаниях, — говорит Холли. — Но я не представляю, какие воспоминания могли бы улучшить этот вкус.
Финн бесконечно доволен. Как будто он сам испек все это. Но в глазах Холли я вижу легкую горечь; я думаю, что, возможно, этот остров уже начал затягивать его в свои сети, и от этого Холли становится похожим на меня. Тот, кого Тисби решает соблазнить, не может быть плохим человеком.
Холли с улыбкой обращается к Финну:
— А ты не мог бы попросить в лавке еще один пакет, тогда мы бы разделили все это пополам. И если я дам тебе денег, не мог бы ты купить для меня таких же рогаликов, я бы их взял в гостиницу? И для себя возьми пакет, чтобы вторая рука не была пустой.
Когда Финн удаляется, Холли, уже без улыбки, поворачивается ко мне.
— Пак, я здесь уже настолько влез в чужие дела, что обратной дороги нет. Но… многие не хотят, чтобы вы появлялись на песчаном берегу. Может быть, вы этого не знаете.
Я думаю о Пег Грэттон, говорящей мне о том, чтобы я никому не позволяла подтягивать подпруги моей лошадки. Мне уже не хочется липких сладостей.
— Я догадываюсь.
В глазах Джорджа Холли вспыхивает искреннее беспокойство.
— Вы ведь первая? Первая женщина?
Странно слышать, что меня называют женщиной, но я киваю.
— Там, внизу, все это звучит довольно неприятно, — продолжает Холли. — И я не стал бы ничего говорить, если бы не думал, что это кажется опасным.
И как же быстро Джордж Холли стал одним из нас… мне ведь предстоит выступить на бегах против нескольких десятков кабилл-ушти, а он думает, что я должна беспокоиться из-за мужчин!
— Я знаю, что никому нельзя доверять, — говорю я. — Кроме…
Холли всматривается в мое лицо.
— Он вам нравится? Что за удивительное место этот остров, и восхитительный, и подавляющий!
Я сердито смотрю на него, испытывая некоторое облегчение оттого, что больше не краснею… или, может быть, не могу покраснеть сильнее.
— Я не из тех, кто позволяет играть с собой трем сестрицам, у которых на всех — четыре с половиной глаза.
Холли восторженно хохочет.
— Хорошо сказано!
Дав тянется к моему ноябрьскому пирожному, и я отталкиваю ее локтем.
— Энни вообще-то неплохая, — говорю я. — Вы считаете ее хорошенькой?
— Считаю.
— Думаю, она тоже находит вас вполне приятным. — Я искоса поглядываю на него, хитро улыбаясь. — Потому что она ведь не видит дальше чем на расстояние вытянутой руки. Но я бы на вашем месте не стала рассчитывать на то, что она будет печь вам вот такие пирожные. Именно поэтому в пекарне Паллсона так много покупательниц. На Тисби ленивые женщины.
— Такие же ленивые, как вы?
— Вроде того.
— Ну, думаю, это я смог бы пережить.
Он поднимает голову; Финн как раз открывает дверь пекарни, неся два пакета, и вот он уже направляется к нам с сияющим видом. Холли говорит мне:
— Конечно, я всячески желаю вам удачи, мисс Конноли. И надеюсь, вы не станете ждать, пока Шон Кендрик осознает, насколько он одинок.
Мне хочется спросить: «Ждать чего?!», но Финн уже рядом, а это не тот вопрос, который мне хотелось