заметно, что они больше времени проводят на дорогах, меньше в горах. При перевозке серебра они
К концу апреля всё серебро было припрятано в восьми разных тайниках на расстоянии полдневного пути от Веракруса. Джек, Дэнни, Джимми и Томба поселились в доме, который снял для них Эдмунд де Ат, и стали ждать.
– Где мои книги, чёрт побери? – вопросил Отто ван Крюйк, перегибаясь через борт «Минервы» и заглядывая в барку.
– Упали в реку за несколько миль до Веракруса, – беспечно отвечал Джек, – и теперь, наверное, уже доплыли до Мексиканского залива. Вы их случаем не видели?
Лишь этими словами они и успели обменяться, прежде чем всё заглушили ликующие возгласы с «Минервы». Матросы столпились на палубе и сейчас разглядели, сколько участников «сухопутной» партии уцелели после полутора лет в Новой Испании. Они так искренне радовались и удивлялись, что Джек понял: никто из участников «морской» партии не рассчитывал снова увидеть живого Шафто. Сам он, одно за другим узнавая знакомые лица и видя совсем мало новых, чувствовал себя наседкой, пересчитывающей цыплят. «Минерва» выглядела как никогда справно. Очевидно, торговля в Перу прошла успешно, а все повреждения, причинённые штормами у мыса Горн, устранили в каком-нибудь Карибском порту. Коли так, это доказывало дальновидность ван Крюйка, поскольку Веракрус был портом разом нищим и дорогим – самым неподходящим местом, чтобы снаряжать корабль для рейса через Атлантику.
– Давайте загружаться и валить из Новой Испании, – сказал Джек после того, как обнялся со всеми. – Ещё, раз уж мы здесь, я хотел бы поддержать традицию Иеронимо…
– Что за традиция? – полюбопытствовал Вреж, одетый с ног до головы как преуспевающий купец.
– Сжигать Веракрус при всяком удобном случае.
– Мы будем несколько месяцев процеживать залив, пока не выудим капитанские книги, – сказал Даппа, когда все отсмеялись. Он единственный на борту не состарился на несколько лет, и зубов у него было больше, чем у любых четырёх моряков вместе взятых.
– Я пошутил. Мы привезли книги, а заодно письмо, – сказал Джек.
– От кого? – спросил Вреж.
– Не знаю, – отвечал Джек. – Эдмунд де Ат мог бы мне прочесть…
– Ты ему не доверяешь! И правильно, – сказал ван Крюйк.
– Напротив. В инквизиционной тюрьме я доверил ему свою жизнь, а он мне – свою. Он странный, но безобидный.
– Тогда почему не дал ему письмо?
– Потому что знал: ты бы ему не доверился.
– Он по-прежнему в Веракрусе? – спросил Вреж.
– Как вы наверняка знаете, в Гаване собирается испанский флот, чтобы доставить в Кадис тридцать миллионов пиастров, – сказал Джек. – Четыре дня назад несколько галеонов вышло из Веракруса к Гаване. Эдмунд де Ат отправился на одном из них. Я уже выплатил ему комиссионные за посредничество.
– При всей твоей любви к этому человеку… – начал Даппа.
– Я не говорил о любви, – поправил Джек.
– Вот и отлично. Я рад, что он отправился на другом корабле.
– Нельзя терять время, – сказал ван Крюйк. – Если мы выйдем одновременно с испанским флотом, то избавим себя от многих хлопот. Все пираты в Карибском море будут охотиться за галеонами.
– Охотиться они будут, это да, – задумчиво произнёс Джек.
– И нас примут за голландского капера, – пообещал ван Крюйк.
– Или за тяжеловооружённое судно с грузом сахара, направляющееся в Амстердам или Лондон, – подхватил Даппа.
– Так или иначе, ни один нормальный буканьер не станет тратить время на нас, когда через то же море держат путь тридцать миллионов пиастров.
Серебро выкопали и положили в трюм рядом с серебром из Перу и золотом из Бразилии. Разумеется, книги ван Крюйка отправились на борт первыми. Он ворчал, что Джек плохо приконопатил назад крышку, и грозился спустить с него шкуру, но когда сундук вновь водворился в каюте, голландец выглядел таким счастливым, каким Джек не видел его много лет.
Некогда было даже открывать сундук. На то, чтобы забрать и погрузить серебро, ушло четыре дня, показавшиеся Джеку длиннее, чем всё время, проведённое в Новой Испании. Он старался не сходить на берег, а когда сходил, всякий раз чувствовал мгновенный укол страха. Ему казалось, что «Минерва» отплывёт, оставив его в городе, где всё движущееся немедленно окружает туча москитов, а всё неподвижное так же быстро заносит песком.
Сундук вскрыли и письмо прочли только через месяц после отплытия, когда «Минерва» уже миновала Бермудские острова. Для начала Даппа передал его по кругу, чтобы Джек, Вреж и ван Крюйк смогли рассмотреть печать. В красном воске был оттиснут герб настолько сложный, что и не разберёшь; Джек вроде бы нашёл французскую королевскую лилию в одном углу и чайку в другом. Однако все остальные за столом смотрели на него и ухмылялись.
– От кого это, чёрт возьми? – вопросил он.
– Здесь
Известие шибануло Джека, как реем по голове; пока он ошалело молчал, Даппа распечатал письмо и расправил лист на столе.
– На английском, – сказал он и отхлебнул шоколада, готовясь к длинному чтению: – «Джеку Шафто, эсквайру. Напоминают мне, в то время как я вывожу эти строки, неуклонные приливы и отливы у бастионов замка, что иное, канувшее, по видимости, навеки в бездонное море, к ожидающим смиренно неизбежного поворота колеса судьбы, может и возвратиться из влажной крепости Нептуна. Некий человек приходит мне на ум, обуреваемый, в пору нашей последней встречи, дурными порывами, способными стократ более стойких, при столь неотступном своем постоянстве, захлестнуть с головой, впавший в ничтожество худшее смерти; чьё тело пребывало в растлении не менее духа, снедаемое французской болезнью, а также поражённое различными увечиями и ранами…»
– Из которых самую тяжёлую она сама и нанесла, – вставил Джек, смаргивая, – но про которую умалчивает – она же теперь леди.
– Пишет, во всяком случае, как леди, – неодобрительно заметил ван Крюйк.
Даппа раздражённо прочистил горло и продолжил:
– «Когда отзвуки слухов о сем человеке, заклейменном кличкой вагабонда и смытого волной за пределы христианского мира, или о ком-то, отвечающем его описанию, доносились до нас, то значили не более, чем если бы над гладью тихого залива при низкой воде показался бушприт или верхушка мачты, следы случившегося некогда крушения. Однако внезапно разговоры об этом человеке зазвучали, едва Франции достигли известия о случившейся в переулках Большого Каира баталии, эхо которой долго ещё перекатывалось между седыми пирамидами и барочными скульптурами Версаля, подобно как раскат грома сотрясает воздух меж двух горных вершин. И не только по этому поводу, ибо в последующие годы приходили вести из Индии об одержанной при помощи алхимических ухищрений победе и многих удачах и провалах, перечисление коих утомило бы их героя».
Слава Богу, а то я испугался, что она будет пересказывать всю историю от начала и до конца, – сказал Джек.
«В последние же годы рассказы о ваших приключениях то и дело возбуждали восторг и зависть при
