прижал руку к груди.

– Неужто я ошибся? Мне почудилось, что превосходный французский, на котором говорит сударыня, украшен чеканной звучностью англосаксонской каденции.

– Черт побери! – сказал Джек. Элиза метнула в него яростный взгляд, доктор удивлённо вскинул бровь. Теперь, когда Джек понял, что доктор знает английский, он с трудом ограничился одним этим восклицанием; ему хотелось говорить, говорить, говорить, отпускать шуточки[16], выражать своё мнение по самым разным вопросам, пересказывать забавные случаи и проч. Он сказал «Чёрт побери!», поскольку боялся, как бы Элиза не начала врать, будто происходит из дальнего уголка Франции. Джек знал толк во вранье и чувствовал, что с некстати проницательным доктором такой номер не пройдёт.

– Когда вы закончите беседу с восточным джентльменом, я бы хотела побеседовать с вами на предмет Kuxen, – сказала Элиза.

Бровь доктора взметнулась дважды, так что тяжёлый парик угрожающе закачался.

– О, я уже закончил. К несчастью для себя и своего народа, этот мандарин не стремится улучшить свою философскую позицию: отделить достойную науку – теорию чисел – от низкого суеверия – нумерологии.

– Я мало осведомлена в этих вопросах, – начала Элиза, очевидно (для Джека), пытаясь сменить тему и, очевидно (для доктора), прося разъяснить ей азы упомянутой науки.

– Предсказатели часто пользуются случайными элементами, такими как карты или чаинки, – начал доктор. – Этот китаец бросает на землю палочки и читает их – сейчас не важно, как именно, меня интересует конечный результат: набор из шести линий, частью целых, частью половинчатых. Мы можем добиться того же, бросив шесть монет. – И он принялся охлопывать себя, словно под одежду забралась мышь; всякий раз, отыскав монету в одном из многочисленных карманов, доктор вытаскивал её и подбрасывал в воздух. Монеты (тяжёлые и по большей части золотые) звенели о мостовую, как китайский гонг.

– Он богат, – прошептал Джек, – или связан с богатыми людьми.

– Да – наряд, монеты…

– Подделать легче лёгкого.

– Так как ты угадал, что он богат?

– В лесу только самые страшные хищники позволяют себе резвиться беззаботно. Олени и кролики – нет.

– Ну так вот, – сказал доктор, наклоняясь, чтобы взглянуть на упавшие монеты. – Орёл, решка, решка, решка, орёл и решка. – Он выпрямился. – Для китайского гадателя эта последовательность имеет глубокий смысл; за небольшое вознаграждение он растолкует вам её по книге, набитой языческой белибердой. – Доктор забыл про монеты; вокруг него удавкой сжималось кольцо ярмарочных завсегдатаев. Без весов и книг каждый пытался оценить, какая монета ценнее. Джек шагнул вперёд, большим пальцем на дюйм выдвинув из ножен саблю. Судя по всему, за ним оборванцы тоже приглядывали – кольцо мигом рассеялось. Джек собрал деньги, чтобы в качестве жеста невиданной порядочности вручить их доктору, как только тот перестанет говорить.

– Для меня же эта последовательность означает число семнадцать.

– Семнадцать? – хором переспросили Элиза и Джек. Оба вынуждены были поспевать за доктором, который с неожиданной резвостью припустил на своих высоких каблуках. Он был небольшого роста, но с крепкими икрами, которые замечательно подчёркивались чулками.

– Двоичные или бинарные числа – не новость, – сказал доктор, взмахивая кружевом на рукаве. – Мой покойный друг и коллега мистер Джон Уилкинс более сорока лет назад опубликовал построенную на ней криптографическую систему в своём великом «Криптономиконе»; голландское издание, выпущенное без ведома автора, можно, если заинтересуетесь, купить в книготорговом квартале. Из китайского гадания я беру способ получать двоичным методом случайные числа, что значительно укрепляет систему Уилкинса. – На взгляд Джека, это было не вразумительнее собачьего лая.

– Крипто… графия – тайнопись? – предположила Элиза.

– Да. Несчастливая необходимость нашего времени, – кивнул доктор.

Они выбрались из ярмарочной тесноты и остановились на площади перед церковью.

– Церковь Святого Николая, здесь меня крестили, – сказал доктор. – Kuxen! Тема, странным образом связанная с двоичными числами, ибо количество Kuxen конкретного рудника представляет собой степень двойки: один, два, четыре, восемь, шестнадцать… Впрочем, это просто математический курьёз, вам он не интересен. Я их продаю. Хотите купить? Некогда процветающая отрасль горной промышленности, создавшая состояния таких семейств, как Фуггеры и Хакльгеберы, добыча серебра подорвана Тридцатилетней войной и открытием испанцами чрезвычайно богатых месторождений: Потоси в Перу и Гуанахуато в Мексике. Покупая паи европейских рудников, разрабатываемых традиционными способами, сударыня лишь напрасно потратит деньги. Однако мои рудники, вернее, рудники государей Брауншвейг-Люнебургских, порученные моему попечению, будут, полагаю, лучшим вложением средств.

– Почему? – спросила Элиза.

– Это очень трудно объяснить.

– О, вы так хорошо объясняете…

– Предоставьте льстить мне, сударыня, ибо вы куда больше заслуживаете лести. Нет, это связано с нового рода машинами, которые я сам изобрёл, и новым способом извлечения металла из руды, который придумал очень мудрый и – для алхимика – порядочный человек, мой добрый знакомый. Хотя столь проницательная дама не променяет свои монеты.

– Шелка, – вставил Джек, разворачиваясь, чтобы продемонстрировать товар.

– Э… свои прекрасные шелка на мои Kuxen лишь потому, что я говорю на рынке такие слова.

– Вероятно, – согласилась Элиза.

– Вы должны будете прежде осмотреть рудники. Что я и приглашаю вас сделать… выезжаем завтра… однако если бы вы прежде обменяли свои шелка на деньги…

– Погодите! – вступил Джек в роли неотёсанного вооружённого мужлана.

Это дало Элизе возможность сказать:

– Любезный доктор, мой интерес к этой теме продиктован исключительно женским любопытством. Простите, что потратили ваше время…

– Но зачем-то вы со мной заговорили? Значит, у вас был резон. Поедем, не пожалеете.

– Где это? – спросил Джек.

– В прелестных Гарцских горах – несколько дней езды отсюда.

– В общем направлении Амстердама?

– Сударь, по турецкой сабле я принял вас за своего рода янычара, однако ваше знание земель к западу доказывает совсем иное – если бы даже вас не выдал восточно-лондонский акцент.

– Ну ладно, – пробормотал Джек, отводя Элизу на несколько шагов в сторону. – Прокатиться за счёт доктора – чего тут плохого?

– Он что-то задумал, – возразила Элиза.

– И мы что-то задумали, девонька. Это не преступление.

Наконец Элиза вернулась к доктору и сказала, что готова на время «оставить своё сопровождение» за исключением «одного верного слуги и телохранителя» и отправиться в Гарц осматривать рудники. Некоторое время они беседовали на французском.

– Иногда он начинает говорить очень торопливо, – сказала Элиза Джеку. Они в некотором отдалении шли за доктором по улице, состоящей из купеческих особняков. – Я хотела выяснить, сколько примерно стоит пай, а он посоветовал не беспокоиться.

– Странно для человека, который пытается собрать деньги.

– Доктор сказал, что сперва принял меня за парижанку из-за страусовых перьев на шляпе – они там сейчас в большой моде.

– Снова лесть.