Наконец он поднялся, и Дик узнал Эллиса Дэкуорта.

– Ричард, – торжественно сказал он, – я слышал ваш разговор от слова до слова! Ты избрал лучшую долю и простил. Я избрал худшую – и вот лежит прах моего врага. Молись за меня!

И он сжал его руку.

– Сэр, – сказал Ричард, – я охотно буду молиться за вас, но не знаю, помогут ли вам молитвы. Если месть, которую вы так долго ждали, теперь огорчает вас, подумайте, не лучше ли простить тех, кто еще остался в живых? Хэтч убит, бедняга, хотя я вовсе не хотел его убивать. Вот лежит труп сэра Дэниэла... Умоляю вас, пощадите хоть священника!

Глаза Эллиса Дэкуорта сверкнули.

– Дьявол еще силен во мне! – сказал он. – Но будьте спокойны: черная стрела никогда больше не взлетит; братство наше распалось. Те, кого мы не убили до сих пор, мирно кончат свою жизнь в назначенное небом время. А ты ступай навстречу своей счастливой судьбе и не думай больше об Эллисе.

Около девяти часов утра лорд Фоксгэм вел свою воспитанницу, снова одетую так, как подобает ее полу, и сопровождаемую Алисией Райзингэм, в холивудскую церковь. Ричард Горбатый с омраченным злобой лицом пересек им дорогу и остановился.

– Это и есть та девушка? – спросил он. Когда лорд Фоксгэм ответил утвердительно, он продолжал: – Невеста, поднимите голову, дайте мне взглянуть на ваше лицо.

Он угрюмо поглядел на нее.

– Вы прекрасны, – наконец промолвил он, – и, как мне рассказывали, богаты. Что, если я предложу вам брак, более подходящий вашей наружности и вашему происхождению?

– Милорд герцог, – ответила Джоанна, – если угодно вашей милости, я хотела бы выйти за сэра Ричарда.

– Почему? – резко спросил он. – Выходите за того человека, которого я назову вам, и вы сегодня же станете леди, а он лордом. А сэр Ричард, – позвольте мне сказать откровенно, – умрет сэром Ричардом.

– Я прошу у неба только одной милости, милорд: дать мне возможность умереть женой сэра Ричарда, – ответила Джоанна.

– Посмотрите, милорд! – сказал Глостер, обращаясь к лорду Фоксгэму. – Вот странная пара. Когда я предложил юноше выбрать себе награду, он попросил помиловать старого пьяного моряка. Я предостерегал его, но он упорствовал в своей глупости. «На этом кончатся мои милости», – сказал я. А он ответил мне с дерзкой самоуверенностью: «Принимаю на себя все убытки». Ну что ж. Пусть так и будет!

– Он так сказал? – воскликнула Алисия. – Хорошо сказано, укротитель львов!

– А это что за девушка? – спросил герцог.

– Это пленница сэра Ричарда, – ответил лорд Фоксгэм, – госпожа Алисия Райзингэм.

– Выдайте ее замуж за надежного человека, – сказал герцог.

– Я имел в виду своего родственника Хэмли, если будет угодно вашей милости, – ответил лорд Фоксгэм. – Он хорошо послужил нашему делу.

– Одобряю ваш выбор, – сказал Ричард. – Пусть они поскорее обвенчаются... Скажите, прекрасная девушка, вы хотите выйти замуж?

– Милорд герцог, – сказала Алисия, – если это человек честный и прямой...

Тут она растерялась, и язык прилип к ее гортани.

– Он прямой, сударыня, – спокойно сказал Ричард. – Я единственный горбун во всей армии; все остальные сложены хорошо... Леди и вы, милорд, – внезапно сказал он с преувеличенной любезностью, – не сочтите меня невежливым, если я покину вас. В военное время вождь не может распоряжаться своим временем.

И с изящным поклоном он удалился в сопровождении своей свиты.

– Увы, – вскричала Алисия, – я погибла!

– Вы его не знаете, – ответил лорд Фоксгэм. – Это пустяки, он сразу забыл ваши слова.

– В таком случае, он – цвет рыцарства! – сказала Алисия.

– Нет, просто он думает о другом, – ответил лорд Фоксгэм. – Ну, не будем больше мешкать.

В церкви их ждал Дик в сопровождении нескольких молодых людей. Там его обвенчали с Джоанной. Когда они, счастливые и задумчивые, вышли на мороз и на солнце, армия уже тянулась по дороге. Среди коней, двигающихся от аббатства, уже развевалось знамя герцога Глостера. За знаменем, окруженный закованными в сталь рыцарями, ехал честолюбивый, смелый, жестокосердый горбун навстречу своему короткому царствованию и вечному позору. Но свадебное шествие свернуло в другую сторону, и гости, радостные, уселись за завтрак. Отец эконом старался угодить молодым и сидел за столом вместе с ними. Хэмли, забыв о ревности, принялся ухаживать за Алисией к полному ее удовольствию. Под пение труб, под лязг оружия, под топот лошадей уходившей армии Дик и Джоанна сидели рядом, нежно держась за руки, и со все возрастающей страстью глядели друг другу в глаза.

С тех пор грязь и кровь этой буйной эпохи текли мимо них. Вдали от тревог жили они в том зеленом лесу, где возникла их любовь.

А в деревушке Тэнстолл, в довольстве и мире, быть может излишне наслаждаясь элем и вином, проживали на пенсии два старика. Один из них всю жизнь был моряком и до конца продолжал оплакивать своего матроса Тома. Другой, перебывавший на своем веку кем угодно, под конец жизни сделался набожным и благочестиво скончался в соседнем аббатстве под именем брата Гонестуса. Так исполнилось желание Лоулесса – он умер монахом.