толкает плиту. Амортизаторы смягчают толчки, превращая их в равномерную тягу, так что люди в носовой части чувствуют только плавное ускорение.

— В голове не укладывается! Так близко к атомным взрывам! — воскликнула Тулия. — И не к одному, а к целой серии.

Голос у неё был осипший, как у нас всех, кроме Барба. Он весь последний час изучал книгу про космические вооружения.

— Это были особенные бомбы. Очень маленькие. — Барб свёл руки в кольцо, чтобы показать размер. — Сконструированные так, чтобы не разлетаться во все стороны, а выбрасывать плазму в одном направлении — к кораблю.

— Я тоже затрудняюсь в это поверить, — сказал Арсибальт, — но предлагаю отложить сомнения и двигаться дальше. Доказательства перед нами, вот, — он указал на книгу, — и вот.

Он положил руку на лист, в котором Ала вчера натыкала дырочек, и тут же отдёрнул, увидев наши с Тулией лица. Для нас этот лист был священен, как те писания усопших светителей, которые инаки хранят в реликвариях.

— Может быть, — сказал Арсибальт, — мы слишком рано затеяли этот разговор…

— А может быть, слишком поздно! — воскликнул я. Тулия взглянула на меня с благодарностью.

— Я удивлён — приятно удивлён, — что ты вообще сюда пришёл, — продолжал я.

— Ты о моей… э… осторожности в последнее время?

— Заметь, это ты сказал, а не я. — Мне с трудом удалось сдержать улыбку.

Арсибальт поднял брови.

— Я не припомню — а ты? — чтобы нам запрещали протыкать дырочки в листе или подставлять бумагу солнечному свету. Наша позиция неуязвима.

— С такой стороны я об этом не думал, — сказал я. — Мне почти обидно, что мы больше не нарушаем правил.

— Знаю, для тебя это необычное чувство, фраа Эразмас, но, может быть, со временем ты привыкнешь.

Барб не понял шутки. Пришлось объяснить. Он всё равно не понял.

— Узнать бы, пропадал ли какой-нибудь из этих кораблей, — сказала Тулия.

— В каком смысле? — спросил Лио.

— Ну, например… команда взбунтовалась и направила корабль в неизведанные глубины космоса. Теперь, тысячелетия спустя, потомки бунтовщиков вернулись.

— Может, даже не потомки, а они сами, — заметил Арсибальт.

— Из-за относительности! — воскликнул Барб.

— Верно, — сказал я. — Если подумать, корабль мог двигаться на релятивистской скорости и совершить круговой рейс, который для команды занял несколько десятилетий, хотя у нас прошли тысячи лет.

Всем моя гипотеза понравилась, и мы дружно готовы были её принять. Была только одна загвоздка.

— Ни один из этих кораблей не был построен, — сказал Лио.

— Что?!

У Лио стало такое лицо, будто мы его сейчас начнём упрекать, что таких кораблей не строили.

— Это проект. Принципиальная схема, предложенная в самом конце эпохи Праксиса.

— Накануне Ужасных событий! — прокомментировал Барб.

Некоторое время мы все молчали. Трудно оторвать от сердца и выбросить на помойку идею, которая тебе так нравится.

— Кроме того, — продолжал Лио, — корабль предназначался для военных операций внутри солнечной системы. Задумывались и другие, которые двигались бы с релятивистскими скоростями, но они были куда больше и выглядели иначе.

— Им обтекатель не нужен! — заявил Барб. Это была его манера шутить.

— Значит, если мы согласны, что увиденный мною и Алой источник голубых искр — космический корабль с какими-то двигателями… — начал я, кивая на чертёж.

— То его построили инопланетяне, — закончил Арсибальт.

— Фраа Джезри считает, что высокоразвитая жизнь во вселенной очень редка, — сообщил Барб.

— Он принимал утверждение светителя Мендраста, — кивнул Арсибальт. — Миллиарды планет с первичным бульоном. Почти ни одной с многоклеточными организмами — не говоря уж о цивилизации.

— Давайте говорить о нём в настоящем времени, а не как о покойнике! — потребовала Тулия.

— Виноват, — признал Арсибальт без особого энтузиазма.

— Барб, когда ты говорил об этом с Джезри, он не предложил какую-нибудь альтернативную теорию? — спросила Тулия.

— Предложил. Альтернативную теорию про альтернативную вселенную! — звонко выкрикнул Барб. Тулия взъерошила ему волосы, что было ошибкой, потому что Барбу тут же захотелось возиться. Нам пришлось под угрозой анафема выставить его наружу с приказом не возвращаться, пока он не обежит пять кругов вокруг владения Шуфа.

— Разговоры о том, откуда корабль, уводят нас от основной темы, — заметил Лио.

— Согласны, — отвечал Арсибальт так веско, что мы и впрямь согласились.

— Он появился откуда-то. Не важно. Некоторое время двигался по полярной орбите — зачем? — сказал я.

— Проводил разведку, — ответил Лио. — Для того полярные орбиты и нужны.

— Значит, они нас изучали. Картировали Арб. Перехватывали наши разговоры.

— Учили наш язык, — вставила Тулия.

Я продолжил:

— Ороло как-то об этом узнал. Например, увидел вспышки двигателя, когда корабль выходил на полярную орбиту. Может быть, их видели и другие. Бонзы узнали про корабль и сказали иерархам: «Извещаем вас, что это сугубо мирское дело. Вас оно не касается, и не суйте в него свой нос». Иерархи послушно заперли все звездокруги.

— Инквизиторы отправились проследить за исполнением, — сказал Лио.

— Пафлагона призвали куда-то изучать эту штуку, — добавила Тулия.

— Его, — сказал Арсибальт, — и, возможно, других инаков из других концентов.

— Корабль оставался на орбите. Возможно, иногда он включал двигатели, чтобы немного изменить траекторию, но делал это, только проходя между Арбом и солнцем — чтобы скрыть следы.

— Как беглец, который идёт по ручью, чтобы не оставить следов, — вставил Барб.

— Но вчера что-то изменилось. Очевидно, произошло что-то важное.

— Весы Гардана говорят, что смена курса, которую наблюдали вы с Алой, и беспрецедентный шестикратный воко менее чем день спустя связаны, — объявил Арсибальт.

Я не смел даже смотреть на священную реликвию, но теперь надо было взять себя в руки. Ала не зря дала мне этот лист. Мы развернули его на столе и придавили по углам книгами.

— Мы не поймём, что делал корабль, пока не узнаем геометрии этой фигни! — посетовал Барб.

— Ты хочешь сказать, положение дырки и экрана в президии. Где верх. Где север, — сказал я. — Согласен. Надо провести все эти измерения.

Барб попятился кдверям, готовый проводить измерения прямо сейчас.

Однако я остался на месте. Мне не меньше его хотелось бежать в президий. Но Ороло предложил бы что-нибудь гениально простое. Такое, что я почувствовал бы себя идиотом из-за того, что пытаюсь нагородить столько сложностей. Однако ничего простого в голову не приходило.

— Давайте хотя бы угол измерим, — предложил я. — Корабль летел по одной траектории. Это его исходная орбита. Выпустив бомбы, он поменял направление. Это финальная орбита. Можно хотя бы измерить угол.

Так мы сделали. Получилась примерно четверть пи — сорок пять градусов.

— Если мы считаем, что исходная орбита была полярной, значит, орбита после манёвра промежуточная между полярной и экваториальной, — сказал Лио.