разницы между старой картиной единственной вселенной и картиной мирового пути в Гемновом пространстве.
— Даже если принять во внимание новоматерию? — спросил Лодогир.
— Да. Творцы новоматерии сделали одно: построили машину, способную создать сверхвысокие энергии, и произвели в лаборатории собственный Большой взрыв. Однако сегодняшние утренние результаты дали нам нечто новое: если точно так же проследить назад мировые пути Антаркта, Пангеи, Диаспа и Кватора, вы окажетесь в очень похожей части Гемнова пространства.
— Повествования сходятся, — сказал фраа Джад.
— Если идти назад, вы хотите сказать, — уточнил Ж’вэрн.
— Никакого назад нет, — сказал фраа Джад.
Все на несколько секунд онемели.
— Фраа Джад не верит в существование времени, — сказала Мойра, но, судя по тону, она сама осознала это тогда же, когда произнесла.
— Ах да! Важная деталь, — заметила суура Трис в кухне и, вопреки обыкновению, никто на неё не зашикал. Последние несколько минут мы стояли над тарелками с десертом, готовые подавать, и ждали подходящего момента.
— Думаю, нам не стоит отклоняться от темы и обсуждать, существует ли время, — сказал фраа Пафлагон к почти слышному облегчению остальных. — Суть в том, что если рассматривать пять космосов — Арбский и четырёх рас Геометров — как траектории в Гемновом пространстве, то в окрестностях Большого взрыва эти траектории окажутся очень близки. И мы можем спросить себя, не
— Как в наших генетических цепочках закодированы все мутации, все адаптации, каждый наш предок вплоть до первого живого существа, — сказала суура Мойра, — так вещество Геометров несёт в себе запись того, что фраа Джад назвал повествованием их космосов, вплоть до точки в Гемновом пространстве, где повествования разошлись.
— Дальше, — сказал фраа Джад.
Как всегда после его реплики, наступила тишина, но на сей раз её нарушил смех фраа Лодогира.
— А, я понял! Наконец-то! Какой же я глупец, фраа Джад, что не сразу раскусил вашу игру! Но теперь я вижу, куда вы нас так ловко ведёте: в Гилеин теорический мир!
Несколько часов назад, во время периклиния, фраа Лодогир подошёл ко мне и отпустил какое-то невинное замечание о нашем недавнем диалоге. Я был потрясён. Как он рискнул приблизиться ко мне без доспехов и отряда инквизиторов с электрошоковыми пистолетами? Как не подумал, что я посвящу остаток жизни планам жестокой мести? И тут я понял, что для него здесь нет ничего личного. Все риторические уловки, все искажения, приправленные откровенной ложью, все попытки давить на чувства — такая же часть его инструментария, как уравнения и силлогизмы — часть моего. Лодогир просто не ждал, что я обижусь, как я не жду, что Джезри обидится, если указать ему на ошибки в теорике.
Я молча смотрел на Лодогира, оценивая расстояние от моего кулака до его зубов. У меня было смутное чувство, что он отдаёт ещё какие-то дурацкие распоряжения касательно вечернего мессала, но я ничего не слышал. Через некоторое время фраа Лодогир, так и не дождавшись ответа, потерял ко мне интерес и отошёл.
— Не знаю, чем для меня всё закончится с ним и с инквизицией! — воскликнул я.
— У тебя
— Нет. Но Варакс дал понять, что следит за мной, — сказал я.
— Это каким же образом?
— У меня была неприятная встреча с Лодогиром.
— Да. Я видел.
— Нет, я о второй встрече. И угадай, кто подошёл ко мне через несколько секунд?
— Ну, учитывая, с чего ты начал, — сказал Арсибальт, — я полагаю, что Варакс.
— Ага.
— И что он сказал?
— Он сказал: «Если не ошибаюсь, ты дошёл до пятой главы! Надеюсь, ты не потратил на неё всю осень!» Я ответил, что мне потребовалось несколько недель, но я не виню его в том, что произошло.
— И всё?
— Да. Ну, может, ещё немного поболтали о пустяках.
— И как ты понял слова Варакса?
— «Не бей своего препта по морде, молодой человек. Я за тобой слежу».
— Ты болван.
— Что?!
— Ты всё неправильно понял. Это подарок.
— Подарок?!
Арсибальт объяснил:
— Препт может наказать сервента, назначив ему главы из Книги. Но ты, Раз, такой закоренелый преступник, что уже прошёл пять. Лодогир вынужден будет назначить тебе шестую: очень тяжёлое наказание…
— Которое я могу оспорить. — До меня постепенно начало доходить. — Оспорить в инквизиции.
— Арсибальт прав, — сказала Трис. Она слушала наш разговор, и теперь, узнав, что я дошёл до пятой главы включительно, смотрела на меня совершенно по-новому. — Сдаётся, Варакс прозрачно намекнул тебе, что инквизиторы отменят любой приговор Лодогира.
— Им практически некуда будет деться, — сказал Арсибальт.
Я взял Лодогиров десерт и, заметно повеселевший, направился в мессалон. Остальные последовали за мной. Мы вошли и увидели побагровевшие лица и закушенные губы: живая иллюстрация к учебнику языка жестов, подпись: «Выражения неловкости и досады». Лодогир сумел произвести на всех своё обычное действие.
— Как только мне начало казаться, что мы к чему-то подходим, — говорила Игнета Фораль, — я вновь увидела, что мессал скатывается на старый и скучный спор между процианами и халикаарнийцами!
Я, очевидно, вошёл не вовремя, но отступать было поздно, и остальные сервенты толпились у меня за спиной, так что я рванул внутрь и поставил перед моим прептом тарелку, как раз когда тот говорил:
— Я принимаю ваш упрёк, госпожа секретарь, и могу заверить…
— Я не принимаю, — сказал фраа Джад.
— И правильно! — подхватил Ж’вэрн.
— Эти вопросы важны вне зависимости от того, возьмёте ли вы на себя труд их понять, — сказал фраа Джад.
— Как мне отличить их от политических дрязг, которые происходят в столице? — спросила Игнета Фораль. Тон фраа Джада многих за столом ужаснул, но её скорее взбодрил, как струя холодного ветра в лицо.
Фраа Джад пропустил вопрос мимо ушей, как не стоящий его внимания, и налёг на десерт. Ж’вэрн, изумивший нас всех своим интересом к теме, ответил за него:
— Изучая качество доводов.
— Я не признаю, что существование Гилеина теорического мира вытекает из того, что зовётся чистой теорикой, — сказал Лодогир. — Это такое же вольное допущение, как вера в Бога.
