сами вынесете ему приговор. Кто считает, что Самсон не заслуживает смерти, пусть выйдет сюда и скажет. Ничего ему за это не будет. Слово даю.

Жиган знал, что говорил. Никто не выйдет и не посмеет вякнуть против него.

Косте Панфилову не нравились методы, которыми приходилось устанавливать порядок среди братвы, ему многое не нравилось, но...

Другого пока ничего не существовало для того, чтобы держать эту свору в руках. В твердых руках.

И сейчас он должен продемонстрировать твердость своей руки всем, чтобы никто не сомневался.

Он выждал паузу. Ни единого звука не донеслось от замершей внизу братвы.

«Единогласно!» – подумал Жиган.

– С вашего одобрения, привожу приговор в исполнение! – сказал он и, не поворачиваясь, метнул нож, который все еще держал в руке, в Самсона.

Нож вошел точно в основание горла.

Самсон захрипел и откинулся навзничь. Никаких иллюзий он уже не питал.

Показательный процесс был закончен.

Но Жиган чувствовал, что на этом сегодняшнее действо не кончится. Какое-то смутное беспокойство владело им, пока шел этот страшный спектакль.

Он не придал своему ощущению особого значения, оно возникало всякий раз, когда он сталкивался с этим «диким», практически не организованным отрядом, в котором существовала только вертикальная иерархия, основанная на физической силе и способности мгновенно убить человека, который встает поперек пути.

Братва «работала» только во время разборок с соседями, вроде фокинцев, или во время внутренних разногласий, которые решались теми же самыми способами, что и внешние конфликты, – с помощью пистолета, ножа или, на худой конец, кулака с зажатым в нем кастетом.

Усмирить такое стадо было несложно для Жигана, который одолел бы не только каждого из них по одиночке, но одержал бы победу и в том случае, если бы они выходили на него по трое, по четверо. Но управлять этим неорганизованным сбродом не было никакой возможности.

Все свободное от «работы» время братва дурела от водки, карт, «колес», «травки» и баб.

Жиган постоянно ждал какого-нибудь прокола, наверное, этим и объяснялось возникающее у него время от времени ощущение опасности.

Одно из окон стоявшего прямо напротив эстрады главного корпуса блеснуло на солнце, и Жиган среагировал раньше, чем успел подумать об опасности.

Головой вперед он нырнул с эстрадного возвышения вбок и покатился по усыпанному обломками кирпича снегу за невысокий полуразрушенный бордюрчик.

Мгновение спустя на том месте, где он стоял, грохнул взрыв, снесший ветхую ракушку эстрады и обрушив ее на первые ряды деревянных лавочек, с которых посыпалась на землю братва.

Обломки эстрады многим из запрудненских спасли жизнь. Человек десять оказались под обломками и, вытащив пистолеты, принялись палить по окнам корпуса.

Из окон залаяли автоматы.

«Мать вашу! – зло подумал Жиган. – Сброд! Уроды с пушками! Сказал же – проверить все вокруг! Дождались, твари!»

Сомнений у него не было – фокинцы устроили засаду, чтобы отомстить за кровавую баню, в которой они потеряли десяток своих лучших бойцов.

Дорого теперь обойдется этот идиотский «подвиг» запрудненцам.

Человек пять из братвы Жигана неподвижно лежали рядом с лавками, и автоматные очереди выбивали фонтанчики крови из их спин.

«Два автомата, – на слух определил Жиган, – остальные с пистолетами».

Дождавшись, когда оба автомата смолкли, он рывком вскочил и перебежал за свою «Волгу», которую еще не обстреливали, поскольку она стояла пустая, с распахнутыми дверцами.

Нырнув в салон, Жиган включил зажигание и тут же пригнулся.

И вовремя. Переднее стекло разлетелось от автоматной очереди. Машина стояла носом к зданию, откуда стреляли фокинцы.

«В бак они оттуда не попадут, – удовлетворенно подумал Жиган. – Ну, теперь держитесь, ребята!»

Согнувшись в три погибели под передней панелью, он выжал рукой газ и отпустил сцепление. Руль он почти не трогал, лишь слегка придерживал его левой рукой. Машина рванула с места к главному корпусу.

На глазах у Жигана обшивка переднего сиденья превращалась в клочья, фокинский автоматчик всаживал в нее одну очередь за другой.

«Идиоты, – успел подумать Жиган, – по мотору надо было стрелять».

Но фокинцы уже упустили свой шанс достать Жигана в «Волге». Машина влетела в мертвую зону. Затормозил Жиган наугад, не видя, сколько еще осталось до стены здания, но почти угадал.

Его основательно тряхнуло, на него посыпались осколки стекла, но через секунду он уже прижимался спиной к выщербленной стенке из красного кирпича и, задрав голову, прикидывал, сколько метров до окна, из которого били автоматчики.

Руки машинально выдрали из кармана гранату и сорвали кольцо.

Жиган размахнулся и швырнул гранату точно в окно, из которого били автоматы.

– Отдохните чуток, ребята! – крикнул он и хрипло засмеялся.

Раздался взрыв, сквозь грохот можно было услышать вопли фокинцев.

И не меньшей силы вопль донесся от обломков эстрады, откуда мчались с пистолетами в руках человек пять-шесть, Жиган не успел сосчитать, поскольку торчать без дела было некогда. Он не заметил, как в руке у него оказался «вальтер» и палец уже лежал на спусковом крючке.

Жиган рванулся к углу здания и, выскочив из-за него с пистолетом в вытянутых вперед руках, сразу же открыл огонь по бегущим к лесу.

Он сделал пять выстрелов подряд. Трое из бегущих упали. Остальные скрылись за стволами голых деревьев, оставив раненых запрудненцам.

Подбежала и обогнала Жигана братва.

Увидев бегущего впереди Мельника, Жиган ему крикнул:

– Не добивайте! Допросить надо!

Мельник молча промчался мимо него.

Жиган повернулся к эстраде и пошел подсчитывать потери от налета фокинцев.

На душе было мерзко.

Подсчеты потерь Жигана не утешили.

Пятеро убиты, трое ранены, вряд ли выживут. Царапин и легких ранений – вообще не счесть.

– Допрыгались, бляди! – орал он на свою угрюмо молчащую братву после того, как трупы отвезли в морг, раненых – в больницу, а уцелевшие собрались по его приказу в соседнем пансионате, который еще прошлым летом работал, и в душевой еще шла холодная вода. – Кого я отправил вперед, чтобы проверили все на месте? Тебя, Слива? Ты проверил?

– А че? Я посмотрел, никого не было, – пробормотал Слива, стоя под струями холодной воды и смывая кровь с разбитой головы. – Откуда ж я знал, что они, мать их... Что они на второй этаж...

– Проверил? – крикнул Жиган. – Считай, что это ты сегодня парней наших завалил, сволочь!

Жиган выдернул полуголого Сливу из-под душа и с размаху влепил ему кулаком в челюсть.

Слива отлетел к окну, ударился спиной и головой о кафельную стенку и замер с удивленно-испуганным выражением на лице.

– Мельник! – крикнул Жиган, круто повернувшись спиной к Сливе.

Он тоже был в одних джинсах, еще не успел толком смыть кровь с разодранных обломками кирпичей рук.

– Я! – глухо отозвался Мельник из соседней душевой кабинки.

Голос у него был виноватый, словно какой-то пришибленный.

– Сколько вы там собирались лежать под выстрелами? – спросил его Жиган резко. – Пока всех не