туристических агентств.

Американцы открывают нашу страну для себя, а мы для себя Америку. Может, и мне когда-нибудь повезет побывать там с ответным визитом. Давно хотелось. А то учила-учила английский, а вот использовать его в работе почти не довелось. В основном с немцами и австрийцами общаюсь. Так ведь и забыть можно то, над чем в университете столько лет мучилась.

— Ничего, не забудешь. Ты у нас лингвистический талант и полиглот. Везет тебе. У тебя интересная жизнь, — с легкой завистью заметила Жужа, невысокая, пухленькая девушка, с гладко зачесанными назад темными волосами и серыми глазами, спрятанными под дугами широких бровей. — А вот у меня какая-то сплошная серость и прозябание. Никаких иностранцев.

Одни соотечественники. Грубые работяги, от которых и комплимента не услышишь. Говорят только о футболе, о металле, о выпивке, да еще о политике. А уж если затронут женский вопрос, так лучше бы вообще рот не раскрывали. Такие гадости можно услышать!

Жужу вполне можно понять, подумала Эльжбета. Мало того что с внешностью не повезло, так еще и с работой в придачу. И с учебой тоже. После школы они втроем, одноклассницы Эльжбета, Ирма и Жужа, поступили в Будапештский университет, но на разные факультеты. Только вот Жужа так и не смогла его закончить. Мать тяжело заболела, отец развелся с ней и ушел к другой женщине. Так что пришлось девушке бросать учебу и устраиваться на работу. Устроилась секретаршей к заместителю директора на металлургический завод. Место не слишком перспективное для устройства женской судьбы.

Впрочем, у самой Эльжбеты личная жизнь тоже как-то не складывается. Чего не скажешь о третьем члене их женской компании, об Ирме.

Вот уж кому все легко в жизни удается. Первой из трех подруг удалось выйти замуж, еще на выпускном курсе. Университетский диплом получила, убрала его в сейф и больше им не пользуется. По ее словам, пока в этом нет никакой необходимости, поскольку работать она собирается только в старости, когда будет совсем скучно и не останется других развлечений.

Правда, муж на десять лет старше, зато обеспеченный. Работает ведущим менеджером в крупной торговой компании. Широкие деловые связи с партнерами в Англии, Германии, Италии. Купил для семьи большую квартиру в престижном районе, недалеко от площади Рузвельта. Ирма уже много раз и вместе с мужем, и без него выезжала за границу. До замужества ходила бледная, а теперь загар не сходит круглый год. Зимой она летает в Египет, погреться и искупаться в Красном море, или, наоборот, отправляется покататься на лыжах в Швейцарские Альпы. Летом предпочитает отдых в Испании или Греции, а иногда отправляется в экзотические места, например, в Таиланд или на Борнео. Теперь вот собирается в Австралию, на кенгуру посмотреть, хотя это вполне можно сделать в местном зоопарке.

И с внешностью ей повезло. Как раз в модную струю попала. Высокая, стройная, если не сказать худая. Раньше в школе таких дылдами обзывали. И несчастные девушки старательно пытались скрыть свой рост. Надевали туфли без каблуков, втягивали голову в плечи, горбились. А сейчас наоборот. Ходят, горделиво возвышаясь над толпой, с откинутой головой и расправленными плечами. С хорошо отработанной походкой манекенщицы, полученной на специальных курсах, и самоуверенным взглядом профессиональных пожирательниц сердец. Как любила цитировать себя саму Ирма, «неважно, если избранник сердца коротышка. Это у него проблемы с ростом, а не у меня. Вот пусть сам и комплексует».

В данный момент голову их удачливой подруги украшала огненно-рыжая копна волос, выглядевшая почти натурально. В этом проявилось искусство ее персонального стилиста, с которым Ирма встречалась почти еженедельно, для регулярной смены имиджа. И так же регулярно меняла своих сексуальных партнеров, уже без всяких советов со стороны посторонних лиц.

Причем любила рассказывать об этом с шокирующими подробностями на каждом заседании «Клуба свободных сердец», как они называли свои регулярные встречи. Чаще всего подруги собирались в каком- нибудь кафе, известном своей выпечкой и сладостями.

Ну а с кем еще можно пооткровенничать?

Не с мужчинами же это обсуждать. С мужем у Ирмы были довольно странные отношения. То ли он был слишком занят своим бизнесом, то ли принципиально не обращал внимания на шалости своей «половины», считая себя современным человеком и апологетом свободной любви. Трудно сказать, особенно когда смотришь со стороны.

Поскольку Ирма нигде не работала, то с трудом понимала проблемы своих школьных подруг.

— По-моему, Элли, ты слишком много думаешь о работе, — заметила она. — Проблема не в знании языка. Язык нужен женщине не для работы, а для общения с перспективным мужчиной. Чтобы произвести на него нужное впечатление. Я, например, не полиглот. Но с иностранцами-мужчинами никогда особых проблем не испытываю. У меня даже было несколько любовных приключений, когда мы вообще обошлись без слов. Я вам об этом рассказывала.

Помню, как-то раз, в Бангкоке, в аэропорту…

— Да, про Бангкок я помню. Ты об этом уже рассказывала, — торопливо и довольно невежливо перебила ее Эльжбета, боясь, что беседа перейдет в нежелательное русло чрезмерно эротической тематики.

Ей не хотелось сейчас затрагивать эту тему.

Хорошо говорить об этом, когда самой есть, чем похвалиться. А вызывать у подруг жалость, плакаться на собственные неудачи было не в ее стиле. Может, это и не по-женски, но ей было легче переживать в одиночку, укрывшись от всех в темном углу, как больная кошка.

— Яд маю, что приезд американца — это не тот случай, чтобы устраивать свою жизнь, — продолжила Эльжбета. — Боюсь, что тут нет никаких личных перспектив. Мне объяснили, что это весьма опытный менеджер по туризму, которому на фирме поручают обычно очень сложные дела. Так что, скорее всего, прилетит какой-нибудь седоволосый ветеран туристических кампаний, весь в морщинах и шрамах. И замучает меня своими придирками, вопросами и наставлениями. Боюсь, что в течение ближайшей недели до меня будет даже не дозвониться, Я планирую дня два-три поработать в Будапеште, а потом отправимся с ним в поездку по стране. Съездим на Балатон, в Эгер, а может, и еще куда-нибудь. Это уж не мне, а ему выбирать.

Нам надо будет проработать будущие туристические маршруты для клиентов его компании.

— Ты зря беспокоишься, дорогая. Подумаешь, седые волосы и шрамы… Мужчина — не женщина. Седина его украшает. Да и шрамы тоже, — мудро рассудила Ирма. — Давайте, девочки, закажем по рюмке ликера или токайского. Отметим завтрашнюю встречу Элли с представителем деловой Америки. Может быть, он будет не так уж стар и к тому же окажется сыном миллионера. А через две недели мы сможем встретиться в этом же кафе. И Элли поведает нам о своей новой победе.

В иллюминаторе огромного пассажирского самолета виднелось крыло с трудягой-ютором, устало всасывающим в себя прозрачный воздух.

Осталось совсем немного, впереди долгожданный отдых — и для машины, и для людей. Самолет шел на снижение, накренившись носом вниз, словно высматривая удобное местечко для будущего приземления. Казалось, будто он в нетерпении ускоряет свой бег над крышами маленьких, аккуратных домиков с красными крышами. Еще несколько минут полета, и вот уже массивные колеса «Боинга» соприкоснулись с бетонным покрытием взлетно-посадочной полосы. Короткий пробег под приветственные аплодисменты пассажиров, и голос командира экипажа возвестил поочередно на трех языках, что самолет прибыл в Ферхедь, международный аэропорт Будапешта. Температура за бортом восемнадцать градусов по Цельсию. Да, ничего не поделаешь. Это Европа. Придется отвыкать от термометра по Фаренгейту. Впрочем, в любом случае это достаточно тепло для начала весны.

Дэниэл Митчелл оторвался от кресла, к которому, казалось, уже прирос за долгие часы полета. Устало потянулся, затем сделал несколько круговых движений плечами, размял шею пальцами, потер виски. Слава Богу, этот долгий, неудобный и утомительный перелет позади. Не очень удачную профессию он себе выбрал. Путешествия ему нравились, но не такие же частые. Уже начали приедаться в последнее время. И