Кого-то задушат, тоже моих рук дело. Репутация хуже, чем у Аль Капоне…

– На сей раз это не голословная болтовня и не слухи. Показания Тасканова записаны на пленку, и он готов к очной ставке.

Андрей блефовал, а что ему оставалось делать? Ход оказался точным. Марк задумчиво потер ладонью висок, а потом неожиданно спросил:

– Предлагаешь сделку?

– Нет. Предлагаю написать чистосердечное признание.

– Силен, – усмехнулся Марк. – Боюсь, ничем не смогу тебе помочь. Во-первых, я приказал припугнуть ее. Только припугнуть. А то, что произошло дальше, личная инициатива парней. Я обещаю, они ответят за самоуправство и, поверь, наказание будет суровым.

– Чем тебе так не угодила эта девушка?

– Да мне она вообще по фигу. У меня своих дел невпроворот.

– Халтурка, значит?

– В каком-то смысле. Отрабатываю «крышу».

– «Крышу»?

– Да. Мы все на подсосе у одного хозяина. Ты работаешь на округ, я тоже. Ты добровольно, а меня заставляют. Но делаем мы одно дело. И главное в нем – не задавать лишних вопросов. Я не задаю. Что и тебе советую делать.

– Кто приказал тебе убить Веронику Круглову и ее нотариуса? . Марк досадливо хмыкнул.

– Это тебе Тасканов наплел?.. Ну жук! Если он, не верь. Никакой Кругловой я в глаза не видел.

Марк говорил это весьма убедительно, однако Андрей понял: врет. Возможно, он и не имеет к смерти Ники прямого отношения, но наверняка знает имена заказчика и исполнителя.

Чтобы развязать Марку язык, Андрей взял со стола пистолет и взвел курок.

– Ты меня знаешь, – с угрозой в голосе предупредил он. – Я ведь могу и выстрелить. Хорошенько подумай, стоит ли рисковать.

– Хочешь запугать?.. Не выйдет… Если ты меня убьешь, никогда не узнаешь правды. – Марк с хрустом потянулся и как бы между прочим заметил:

– И что это все начальники УГРО такие нервные? Чуть что, хватаются за пушку. Вот и твой предшественник вел себя примерно так же. И что получил в результате? Пулю в башку!

– Убийство Сомова твоя работа?

– Боже упаси! – замахал руками Марк. – Я в такие дела стараюсь не лезть…

Устранение ментов не в моей компетенции. Хотя, если предлагают хорошие бабки, могу и подумать… Впрочем, что это мы все о грустном да о грустном? Не пора бы вернуться к делу? Если я правильно понял, у тебя есть показания Тасканова?

– Да.

– Махнемся не глядя: ты закрываешь дело о покушении на Виноградову, а я выкладываю имя того, кто кокнул твою Круглову.

Предложение было заманчивым, но Андрей медлил. Что-то в поведении Марка казалось ему странным. Его откровенность ничем не оправдывалась. Если только…

'А вдруг Марк решил использовать меня в своих интересах? – подумал Андрей.

– Вполне возможно, что он чего-то не поделил с заказчиками убийства Вероники и теперь решил расправиться с ними моими руками'.

– А ты уверен, что я тебя не нагрею? – негромко спросил он, еще не решив, соглашаться ли на эту сделку.

– Не нагреешь. Всем в районе известно, что твое слово закон. Ты честный мент. В отличие от Сомова. Ушлый мужик был, но жадность фраера сгубила…

Андрею показалось, что Марк смотрит мимо него. Он машинально оглянулся и тут же почувствовал острую боль в затылке: В следующее мгновение все покрыл мрак…

Весь день Дорофеев пребывал в дурном расположении духа, что случалось с ним крайне редко. На то была серьезная причина. Кто-то из его друзей, которых он считал лучшими операми в столице, сдал Фараона. Если бы кто-либо из них случайно подстрелил пару-тройку мирных горожан, Дорофеев, наверное, смог бы это простить, но только не предательство своего товарища. Просидев до позднего вечера в кабинете, Дорофеев уверился, что он единственный и самый верный друг Фараона, а потому не имеет права оставлять Корнилова в беде. С восьми часов он начал через равные промежутки набирать домашний номер телефона Андрея. Услышав длинные гудки и в одиннадцать, всерьез заволновался. Позвонил патрульной бригаде. По его просьбе те зарулили к дому Корнилова, но джипа на стоянке не обнаружили.

'Что-то не так… – насторожился Дорофеев и стал перебирать в памяти места, куда мог бы отправиться Андрей, и в конце концов заключил:

– С тем настроением, которое у него было днем, он не стал бы надираться и уж точно не пошел бы к бабе'.

Еще чуток поразмыслив, Дорофеев пришел к выводу, что днем Корнилов все-таки навестил Марка. О чем они говорили и чем все кончилось, Дорофеев знать не мог.