Бабкин, криво усмехнувшись, поправил узел яркого галстука и с видом умудренного старца произнес:

– Андрей, девчонке помочь невозможно.

– Почему?

– Для возбуждения уголовного дела улик маловато. Ты у нас без году неделя, многих нюансов не просекаешь. Вот ты отправил девчонку писать заявление…

– А что, не надо было?

– Нет, по закону все верно, но… – Последовала глубокомысленная пауза, после которой Бабкин с нажимом продолжил:

– Ну, напишет девчонка заявление, и что? Нам все равно не удастся доказать сам факт изнасилования.

Андрей, обалдевший от такого поворота, тупо спросил:

– Почему?

– Во-первых, свидетелей не было. Во-вторых, все это случилось неделю назад.

То есть медицинская экспертиза пролетает… Дело заглохнет, не успев раскрутиться. Если насильник не дурак, он давно избавился от улик, а кассету спрятал. А насчет изнасилования он может запросто заявить, что половой акт с потерпевшей был совершен с ее согласия. Сама к нему приехала, сама прыгнула в койку, сама изъявила желание сняться на видео. А что ее потом избили, к этому он отношения не имеет. По крайней мере, из его квартиры она выходила целой и невредимой… А уж предложение стать девушкой по вызову и секс под пистолетом полнейшая чушь… Хуже всего то, что хромой может и в самом деле ее проучить, узнав о заявлении в милицию. А коль он держит бордель, значит, при деньгах.

Стало быть, может подмазать следователя, и тот сочтет, что в действиях подозреваемого нет состава преступления…

– Подмазать следователя?

– А ты думаешь у нас работают одни ангелы с крылышками? Зарплату, между прочим, периодически задерживают, а следователи тоже люди. Питаться воздухом пока не научились… К тому же лично я не уверен, что твоя Леночка Стрельцова не водит нас за нос. А вдруг у нее свои счеты с этим хромым?

Бабкин был столь убедителен, что Андрей засомневался, а не поторопился ли он, пообещав Стрекозе поддержку и помощь. Кто его знает, может, поддавшись сентиментальным чувствам, он упустил что-то важное. Вдруг Леночка Стрельцова в самом деле нагло врет? Все-таки Бабкин и Калина в таких делах фальшь за версту чуют. И тут же мысленно возразил себе: «Да нет, не могла она мне соврать. У нее были такие глаза…»

В этот момент в кабинет, робко постучавшись, заглянула сама потерпевшая:

– Можно?

– Входи, – кивнул Андрей.

Лена переступила порог, кокетливо сощурилась, но, увидев в кабинете Бабкина и Калину, попятилась.

– Проходи, не стесняйся, – приободрил Андрей. – Это мои коллеги, старший лейтенант Бабкин и капитан Калина. Они скорее всего и будут заниматься твоим делом.

Старлей недовольно поморщился, но на сей раз обошелся без своих шуточек-подколочек.

– Если не трудно, Леночка, повторите еще раз то, что вы мне только что рассказывали, – вежливо, но твердо попросил Андрей.

Пока Лена, сбиваясь и краснея, повторяла свою историю, оперативники многозначительно переглядывались. Андрей не понимал, что означает этот странный обмен взглядами. Лишь интуитивно чувствовал: парни задумали что-то нехорошее. И как бы в подтверждение его мыслям Бабкин, перебив девушку на полуслове, вдруг спросил:

– Лена, а почему вы не обратились к нам сразу? Зачем было ждать целую неделю?

– Вы мне не верите? – вспыхнула та. – Думаете, засадить хочу этого козла?

Да на кой он мне сдался?

– Вы не ответили на мой вопрос! – В голосе старлея послышались суровые нотки.

– Почему не пришла сразу?.. – Лена посмотрела на Бабкина. – Испугалась. Да, мне было страшно. Страшно и стыдно. Я ведь считала себя неглупой девчонкой, а тут так вляпаться. Даже матери не сказала, что со мной произошло! Соврала, что избили какие-то малолетки.

– И она поверила?

– Да.

– Странно, – подал голос Калина, – что она не потащила вас в милицию…

Если бы моя дочь явилась домой в синяках, то… Впрочем, я могу ее понять. Если мне не изменяет память, года два назад вы уже обращались к нам с подобным заявлением?

Лена резко повернулась в его сторону.

– На что вы намекаете?

– А намекает он на то, уважаемая Елена Петровна, – невозмутимо подхватил Бабкин, – что тогда ваше заявление было липовым. Никто вас не насиловал, а обратились вы в милицию для того, чтобы сорвать побольше бабок с родителей вашего одноклассника, которого вы бездумно обвинили в столь тяжком преступлении.