– Скажите, пожалуйста, в аэропорту Владикавказа нам обеспечат все условия для пребывания там до утра? – услышала Оксана мужской голос рядом. Повернувшись, она увидела, что ее сосед, молодой парень, обращался к стюардессе. Этот вопрос тоже интересовал Оксану.

– Конечно же. Когда мы приземлимся во Владикавказе, нас будут встречать. Уже сейчас идет подготовка к нашей вынужденной посадке, – стала объяснять стюардесса. – Это правило для всех аэропортов.

«Отлично», – подумал Никита, понимая, что оставшейся у него наличности едва ли хватит, чтобы доехать домой завтра утром.

Не успел он поблагодарить стюардессу за полезную информацию, как вдруг недавний кошмар с падением самолета снова повторился. Вначале лайнер завалился набок, и в таком положении они летели несколько минут. Потом принял горизонтальное положение, но вскоре стал «клевать» вперед. Сидевшая рядом с Никитой молодая девушка с ребенком перепуганными глазами смотрела вокруг, не понимая, что происходит. Она находилась в неудобной позе, так как держала ребенка, и при наклоне не могла ни за что схватиться. Одной рукой вцепившись в подлокотник, Никита помог ей выровняться на кресле. И тут случилось то, что называется «болтанкой». Самолет начало трясти мелкой дрожью, и в это же время он стал слегка подпрыгивать. В этот момент в салоне наступила гробовая тишина. Все закончилось, впрочем, так же неожиданно, как и началось. Самолет прекратил подпрыгивать и снова полетел ровно. Но только этот спокойный полет уже никого не успокаивал...

– Еще одна воздушная яма, – громко сказала стюардесса и даже попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось. На ее лице появилась гримаса, будто она собиралась расплакаться.

Ее губы слегка подрагивали, а руки откровенно тряслись. Когда она упомянула про воздушную яму, многие посмотрели на нее как на сумасшедшую. Теперь всем становилось понятно, что они находятся между жизнью и смертью.

Осмотревшись вокруг, Иван увидел, что многие пассажиры на грани нервного срыва, готовы в любую минуту сорваться с места, открыть дверь или попытаться пройти в кабину пилотов. Все это он прочитал по их лицам, на которых отразился отпечаток ужаса и отчаяния. Тем временем самолет продолжал лететь ровно, не наклоняясь и не трясясь, и напряжение в салоне стало постепенно спадать. Попав в неловкую ситуацию, молоденькая стюардесса поспешила покинуть салон, и через некоторое время вместо нее в дверях появилась другая, более спокойная девушка в синей форме. Широко улыбаясь, она зашла в салон, толкая перед собой блестящую тележку с разными напитками и фруктами.

– Уважаемые пассажиры, – обратила она на себя внимание всех. – Компания Нальчикских авиалиний приносит вам свои извинения за небольшие неудобства в связи с тем, что нам придется садиться в аэропорту города Владикавказа, и просит вас не беспокоиться. Полет проходит нормально. Через час мы будем на месте, – сказала она так уверенно, как будто несколько минут назад самолет не падал вниз. – А теперь прошу вас угощаться напитками и фруктами за счет компании, – и она медленно покатила впереди себя тележку, предлагая всем воспользоваться нехитрым ассортиментом. Многие отказывались, находясь еще под впечатлением недавнего события, но большинство пассажиров потянулись за расставленными на тележке бокалами и бутылками.

Когда стюардесса остановилась возле Ивана, он взял себе маленькую бутылку минералки и, поблагодарив улыбающуюся девушку, стал не спеша наслаждаться холодным напитком, так как у него, как и у многих других, пересохло во рту от пережитого волнения...

И если пассажиры могли только предполагать, что же на самом деле происходит с самолетом, то командир пытался всеми силами вернуть управление самолетом, переживая за жизнь каждого, кто находился за его спиной.

– Усилить давление в правый отсек! – скомандовал он, поворачивая штурвал.

– Я пытаюсь, но пока ничего не получается, – отвечал Виктор.

– Надо открыть закрылки, чтобы создать сопротивление, – сказал Михаил своему помощнику, стараясь выровнять наклонившийся самолет.

Сомнений не было: плохое топливо подавалось в левый отсек с перебоями, из-за чего самолет то и дело давал крен и терял управление. После того как командиру все же удалось «поймать линию горизонта», он решил подняться еще выше. Там воздух был более разреженным, а это давало возможность нормальной работы двигателей. Конечно, появлялась опасность обледенения фюзеляжа, так как в летний период никто не обрабатывал самолет специальной жидкостью, но Михаил все же надеялся, что ему удастся дотянуть до аэродрома.

– Продолжай следить за работой двигателей и всех систем, управление я беру на себя, – распорядился он, повернувшись к Виктору.

Тот только кивнул в ответ на слова командира. Все его внимание сейчас было приковано к приборному щитку. Он старался не выдавать своего волнения, повторяя про себя одни и те же слова: «У нас все получится».

Когда залпы ливня бьют в лобовое стекло и приборная доска трясется так, что едва разбираешь показания приборов, когда броски, провалы и крены исправляешь вместе с командиром, наступает момент, когда можешь пожалеть, что вообще пошел работать в авиацию. Но когда видишь, как командир хладнокровно решает этот кроссворд со скоростями и спокойно делает свое дело, то проникаешься уверенностью, что болтанка – болтанкой, ливень – ливнем, а командир-то на своем месте... А мы чем хуже? И каждый в меру своих сил старается поддержать спокойную обстановку. Но после того как они второй раз не справились с управлением, пусть даже и на короткое время, у него в душе зародился страх. Нет, Виктор не был трусом, просто не был готов к тому, чтобы умереть таким молодым. В его голове почему-то стали всплывать картины аварий, которые он успел увидеть за короткий срок работы в авиации.

Когда он проходил практику в Новочеркасске, однажды на его глазах самолет буквально развалился на части.

Как-то ночью «Ту-154» заходил на посадку в очень сложных условиях: низкая облачность, моросящий дождь со снегом, плохая видимость. Ко времени посадки полоса покрылась большим слоем слякоти, и начальство дало команду на ее очистку. Несколько тепловых машин сушили посадочную полосу. Все это не было согласовано с диспетчером и с пилотами подлетающего самолета. Когда командир запросил у диспетчера разрешение на посадку, ему ответили: «Полоса свободна».

Капитан корабля увидел машины прямо перед собой и ничего не успел сделать. Самолет весом восемьдесят тонн на скорости двести шестьдесят километров в час приземлился на колонну автомобилей.

Как потом Виктор узнал, в этой катастрофе уцелел только экипаж. Оторвавшаяся кабина долго кувыркалась по бетону, а когда остановилась и пилоты, отстегнув ремни, смогли выбраться из нее, позади себя они увидели то, чего не дай бог никому увидеть...

Виктор попытался взять себя в руки и сосредоточиться на приборах, но тут его взгляд уловил какие-то перемены за окном. Подняв глаза, он понял, что, по мере того как они поднимались, ливень за окном превращался сначала в дождь со снегом, а потом и вовсе в мокрый и липкий снег, который постепенно налипал на лобовое стекло. Потерять видимость в такую погоду означало только одно... Виктор повернулся к командиру, чтобы спросить его о сложившемся положении, но в это время самолет дал такой крен, что у него соскочила нога с педали газа.

– Давление на полную! – прокричал Михаил.

Как ни странно, но Виктор на этот раз не испугался, а, наоборот, стал четко выполнять приказы командира, будто бы у него появилась уверенность в том, что они обязательно дотянут до аэропорта и посадят самолет. Но самолет продолжал падать...

– Штурвал на себя и вправо! – громко скомандовал Михаил.

Не успел Виктор взяться за штурвал, как стрелка уровня давления поползла вверх. Чем быстрее она поднималась, тем ровнее становился самолет относительно линии горизонта. Когда все приборы стали показывать нормальный полет, Стародубцев, вытирая пот со лба, сказал каким-то чересчур спокойным голосом:

– Будем садиться.

– Куда? – спросил удивленно Виктор.

– Здесь есть старый военный аэродром. Остался еще от Советского Союза.

– Но он ведь заброшенный. Как мы сможем сесть?