Заложник (уткнувшись в пол): – Вам деньги на лечение мамы нужны?

Грабитель (повернувшись спиной): – Мама умерла неделю назад.

Заложник: – Извините.

Встаёт, ставит кресло, надевает очки, начинает завязывать шнурки на кедах.

Грабитель (стоя к нему спиной, с дрожью в голосе): – Ей нужна была срочная операция. За двести тысяч долларов. Всего за двести тысяч долларов! Я приходил на работу и знал, что здесь сейфы ломятся от денег, а сам получал пятнадцать тысяч рублей в месяц. Я попросил у руководства эти двести тысяч и мне отказали. Я ещё раз попросил, мне опять отказали. Я снова попросил, мне снова отказали, несмотря на то, что я пообещал всю жизнь работать на них бесплатно... Тогда я уволился. Но поклялся, что вернусь в чёрной маске и с автоматом. Я же привык, чтобы меня все боялись... Я знал где, у кого и как требовать деньги... Только мама уже умерла. Я не успел. Но я привык доводить задуманное до конца. Я пришёл и забрал у них деньги! Если бы сигнализация работала в прежнем режиме, меня не загнали бы сюда, на последний этаж...

Заложник (бросая сражаться с непослушными шнурками) : – Хотите, я скажу, что вы действовали в состоянии аффекта? Хотите, дам показания, что вы хорошо со мной обращались? Хотите, я скажу им, что я один, что Тетёхина в декрете, а Валентина Ивановна давно уволилась?!

Грабитель (поворачиваясь к нему лицом): – Я заберу эти деньги, чего бы мне это не стоило. Они мне должны. За маму.

Заложник: – Как знаете.

Заложник сидит тихо, не шевелясь. Косится на кофе и сигареты.

Грабитель (садится на стул): – А я тебя не помню, придурь. Совсем не помню, хотя в банке все ходили мимо меня и крупным планом отражались на мониторе.

Заложник: – Я же говорю, мне нравится быть незаметным...

Сидят некоторое время молча.

Грабитель откидывается на спинку стула, прикрывает глаза.

Заложник опять начинает возиться со шнурками.

Мягкий женский голос из динамика: – Иван! Ваня... Меня зовут Елена Петровна. Я очень хочу, чтобы у тебя было всё хорошо. Ситуация, в которую ты попал, заслуживает сочувствия и понимания. Я знаю, что у тебя умерла мама, знаю, что не хватило денег на операцию. Я понимаю, что сейчас ты просто в отчаянии и думаешь, что все вокруг виноваты в твоей беде. Я понимаю... Да, мир бывает жесток и несправедлив, но поверь, несправедливости происходят не только с тобой! Послушай меня внимательно, Ванечка! Маму уже не вернуть, а у тебя впереди вся жизнь! Вся жизнь! Подумай, стоит ли калечить её?! Отпусти заложников, Ваня! Отпусти!!! Я сделаю всё, чтобы тебя не наказывали сурово. Мы наймём лучших адвокатов, Ваня!

Грабитель (удивлённо): – Это ещё кто?!

Заложник (замирая над своими шнурками): – Психолога пригласили.

Грабитель: – Ко-го?!! Они что, за шизика меня принимают?!

Заложник (с лёгкой насмешкой): – Психолога, а не психиатра.

Грабитель: – А-а! А чё ему надо-то?

Заложник: – Наладить с тобой контакт. Затронуть, так сказать, сокровенные струнки твоей души.

Грабитель громко хохочет.

Мягкий женский голос из динамика: – Ты ничего мне не хочешь сказать, Ваня?!

Грабитель (орёт в окно, растянув жалюзи): – Сколько вам лет, Елена Петровна?!

Мягкий женский голос из динамика (с готовностью): – Сорок пять, Ваня!

Грабитель (оскорбительно громко хохочет и орёт в окно) : – Пошла в жопу, Елена Петровна! Ищешь себе любовную жертву среди клиентов?! Я не твой шанс! Мне пирожки в тюряге от тебя не нужны! Вот если бы тебе было лет восемнадцать... (Снова оскорбительно ржёт).

Мягкий женский голос шепчет что-то невнятное и неразборчивое.

Грабитель (в окно): – Если ещё слово вякнешь, Елена Петровна, я начну убивать заложников! Первой грохну беременную Тетёхину, и виновата в этом будешь ты, Елена Петровна!

Воцаряется тишина.

Грабитель возвращается к своему стулу. Садится на него задом наперёд, перекинув автомат за спину.

Заложник: – Что ты... вы собираетесь делать дальше?

Грабитель: – Ждать. Рано или поздно мне предоставят либо броневик, либо вертолёт.

Заложник (усмехаясь): – Ага, и коридор безопасности...

Грабитель (жёстко): – Да, и коридор безопасности. Я возьму деньги, тебя для прикрытия, и уйду. Улечу или уеду.

Заложник: – Боюсь, будет штурм.

Грабитель (весело): – Не будет. Они не могут рисковать беременной бабой и больной пожилой уборщицей.

Заложник (еле слышно, втянув голову в плечи): – Ты ведёшь себя глупо.

Грабитель: – Что ты сказал?!

Заложник (чуть громче, но ещё больше втянув голову в плечи) : – Ты ведёшь себя очень глупо!

Грабитель одним прыжком допрыгивает до него и ударяет в челюсть.

Заложник снова падает вместе с креслом.

Лежит, не шевелясь.

Грабитель (пихает его в бок автоматом): – Эй!

Заложник не шевелится, не дышит, не дрожит.

Грабитель наклоняется, переворачивает его на спину. Поднимает очки, одевает их на нос заложнику, опять пихает его в бок автоматом.

Грабитель: – Эй, придурь!

Заложник не дрожит, не шевелится, не дышит.

Грабитель (немного растерянно): – Мне, что, пульс тебе что ли щупать?!

Заложник молчит, не шевелится.

Грабитель резко поднимает его и ставит к стене.

Заложник съезжая по стенке, падает на пол.

Грабитель: – Блин! (Бьёт легонько заложника по щекам прикладом, поливает водой из чайника).

Заложник (открывая глаза): – Где я?!