попросила, и ушёл в чём мать родила, куда глаза глядят... Я бы не пропал Ирка! Я написал бы трагикомедию о твоей любви к Манукину и прославился бы, Ирка... Что?! Конечно, я изменил тебе. Разве можно устоять перед такой симпампу...

Она (уворачиваясь от Его щипка, орёт в трубку): – Я разрываю с вами контракт, Ирина Анатольевна! Я не могу работать в таких условиях! Он добрый! Щедрый! Благородный! Честный и смелый! Красивый!!!

Он затыкает Её рот поцелуем, держа трубку так, чтобы было всё слышно.

Она (оторвавшись от Его губ, задыхаясь): – А ваш Манукин козёл! И вы козлиха!!! Да верну я вам ваш аванс! Конечно, в двойном размере!! Конечно, я считаю себя уволенной и знаю, что вы нажалуетесь моему руководству! Конечно, вы набьёте мне морду, и Манукин набьёт, и всё ваше сраное издательство набьёт, и Андрей Петрович тоже обязательно набьёт...

Они азартно целуются, на этот раз отрубив телефон...

Дверь открывается.

На пороге человек в прокурорских погонах.

Прокурор (смущённо): – Там... это... простите-извините, если не вовремя... Наших бьют! Не могли бы подсобить?

Он (с неохотой отрываясь от Неё): – Наши – это кто?

Прокурор : Наши, – простите-извините, если не вовремя, – это я, полковник, депутат, бывший уголовник, цыган и его пять лошадей... дочерей, извините. Ещё была родившая женщина, но её сняли с поезда и увезли с ребёнком в больницу. А «не наши» – это заезжие офицеры. Им продали билет на место прокурора, а нас там и так – сами знаете...

Он с готовностью вскакивает с Неё, выбегает в коридор за прокурором.

Слышатся звуки грандиозной драки – удары, свист, женский визг, грохот падающих вещей, лай собаки.

Вагон начинает раскачиваться с неподобающей ему интенсивностью.

Голос по вагонному радио испуганно говорит: «Уважаемые пассажиры! С радостью вам сообщаем, что в нашем вагоне повышенной комфортности и ... охренительных удобств... вы можете размяться прямо в коридоре... А-а! Уважаемые пассажиры, только до первой крови, незначительных переломов и лёгких сотрясений! Колупаев!! Колупаев, ты-то куда лезешь, хлюпик недоделанный!! У тебя ж три раза нос сломанный, почки отбиты, коленный протез в ноге и титановая пластина вместо мозгов!!! Ну, суки, держитеся-я-я!!!»

Она встаёт, трогает свои губы, кутается в боа и вальсирует в купе, насколько это возможно.

Звуки драки постепенно затихают, переходя в цыганское пение, хохот и хлопки шампанского.

В купе вваливается Он. На голове у Него кусок цыганской юбки, в руке оторванный лейтенантский погон. Под глазом набухает фингал.

Она : – Кто победил?

Он : – Дружба.

Выбрасывает погон в окно. Туда же отправляет кусок цыганской юбки. Осматривает порванный по шву рукав своего халата.

Он (бормочет): – Компьютер, сволочь, такое с людьми вытворяет...

Она пальцем проводит по Его плечу.

Он отшатывается.

Она, нахмурившись, садится на своё место и обиженно смотрит в окно.

В купе заглядывает проводник с огромным бланшем под глазом.

Проводник : – Чай? Кофе?

Он : – Лёд и презервативы.

Проводник исчезает.

Она (оскорблено): – Что вы себе позволяете?

Он : – Вы о чём?

Она : – О презервативах!

Он : – Успокойтесь, презервативы я заказал, чтобы складывать в них лёд и прикладывать к синяку под глазом.

Она дёргается, поворачивается к Нему спиной и начинает расчёсывать волосы.

Он : – Я опять вас чем-то обидел?

Она швыряет в Него щётку для волос, Он пытается увернуться, но щётка всё равно попадает ему в лицо.

Проводник открывает дверь. Ставит вазочку со льдом на стол, рядом кладёт большую пачку презервативов.

Проводник : – Остались только со вкусом кокоса.

Он : – Отлично, мои любимые.

Она (хватая со стола пачку, читает вслух): – Двадцать четыре штуки, проверенно электроникой, ультратонкие... Одна беда – у меня на кокос аллергия! Отёк Квинке!!

Швыряет презервативы в окно.

Проводник (пожимая плечами и обращаясь к Нему): – Вы к синяку мочу приложите. Мигом поможет!

Он : – Чью?

Проводник : – А без разницы. Если своей нет, я могу из сортира принести, там этого добра...

Он хохочет.

Проводник : – Ну, не хотите, как хотите.

Уходит.

Она без стеснения раздевается и ложится спать лицом к стене.

Он делает то же самое.

Стук колёс. Гудки электровоза. По громкой связи – тихие стоны любви.

Он закрывает ухо подушкой.

Она делает то же самое.

Вагонное радио стонет: «Колупаев... милый... ещё... и ещё!»

Отдалённый голос: « Внимание! На первый путь прибывает поезд номер девятьсот двадцать, следующий по маршруту Москва-Владивосток»

Вагонное радио стонет: «Стоянка десять минут... ещё, Колупаев, ещё!»

Он встаёт, выходит в коридор.

Она прикуривает в постели, бьёт по стонущему динамику рукой, ногой, снова рукой. То ли плачет, то ли смеётся...

Слышатся резкие звуки пожарной сирены. В коридоре какая-то суета – топот ног, крики, гомон цыган.

Она (то ли плача, то ли смеясь): – Чёртов компьютер...

Через дверную щель начинает валить дым.

Вагонное радио страстно спрашивает, очевидно, у Колупаева: «Горим, что ли?!»

«Пожар!» – орут в коридоре разные голоса.

Она вскакивает, надевает халат и резво лезет в окно.

Застревает.

Пытается кричать «Помогите!», но голос срывается.