думала о любви и ждала ее с нетерпением. Естественно, ее возлюбленный будет высоким, сильным, храбрым и мужественным. Она уже представляла себе его атлетическую фигуру, короткую стрижку и проницательный взгляд. Она рано открыла для себя настоящую поэзию, выходящую далеко за рамки школьной программы.

Сергей же открылся ей с неожиданной стороны на уроках литературы. Он так завораживающе читал стихи, он так много знал о поэтах и так интересно об этом рассказывал, что образ мальчишки-рохли отошел на второй план, а на первый вышла его душа – глубокая и романтическая. И до Маши как-то сразу дошло, что Сергей похож на Есенина, особенно когда читал его стихи. И они стали встречаться, и сразу рухнула стена между классом и новичком. Ведь лидер признал его. И Маша, конечно не при всех, не в классе, а вечерами, когда они вдвоем бродили по скверам и бульварам, глядела в рот Сергею восторженным взглядом и слушала его рассказы о поэтах, слушала стихи, в том числе и его собственные.

В спортивной секции самбо девочек были единицы, но тренеры прочили Маше большое спортивное будущее. Но ей этого было мало, да и не успехи ее волновали. Занималась она для собственного удовольствия. Маша часто просиживала часами около боксерских рингов, а дома ее ждала самодельная груша и настоящие перчатки, которые подарил отец. Этот подарок вызвал большой скандал в семье, так как мама крайне отрицательно относилась к увлечениям дочери. Отец же, напротив, в глубине души жалея, что Маша не родилась мальчишкой, поощрял ее. Дома Маша воспроизводила те движения, ту технику, которую впитывала на тайных посещениях боксерского зала. Какая-то интуиция подсказывала ей, что совмещение борцовских приемов и бокса не только возможно, но и наиболее эффективно. Кое-какие борцовские приемы она усовершенствовала и изобрела для себя подсечки без мануального контакта с партнером. В 89-м году, кстати, можно было уже посмотреть фильмы с героями, владеющими старинными единоборствами. Эти движения и удары Маша тоже пыталась изучить самостоятельно.

В тот апрельский вечер они, как обычно, бродили с Сергеем по скверам. И то ли весенний воздух, то ли горящие восторженные глаза Маши подтолкнули мальчишку. Он не удержался, взял подругу за плечи и приблизил свое лицо к ее лицу. У Маши так сильно забилось сердце, что, казалось, оно сейчас выскочит из груди. Она закрыла глаза и замерла, будто балансируя на тонкой проволоке между явью и иным, сказочным, миром. Сергей, который был чуть ниже ее ростом, приподнялся и прикоснулся своими удивительно мягкими и теплыми губами к ее губам. Когда он отстранился, то оба еще долго стояли, переживая этот трепетный первый поцелуй.

Они, не сговариваясь, решили не обсуждать происшедшее между ними. Во-первых, им обоим не было еще и пятнадцати лет, и они не знали, как и что здесь обсуждать, а во-вторых, это была их очень большая тайна. Так и шли они молча домой, иногда, как бы невзначай, касаясь локтями друг друга. Шли, не видя никого и ничего вокруг, наполненные до краев своей огромной тайной.

В глухой части сквера они даже не обратили внимания на подвыпившую компанию. Если бы не затуманенное воспоминанием о первом поцелуе сознание, то и Маша, и Сергей давно бы заметили эту четверку и свернули бы в другую сторону. Но им сейчас хотелось уединения, безлюдной тишины сквера.

Трое парней были, судя по всему, старшеклассниками одной из соседних школ, а один, лет двадцати, с виднеющейся тельняшкой из-под расстегнутого ворота, скорее всего недавно вернувшимся из армии десантником. Один из парней, прыщавый и тщедушный, вскочил с лавки и, гадко ухмыляясь, загородил дорогу Сергею с Машей.

– Гляньте, какая у него цыпочка, – дыша портвейном, изрек парень, осматривая Машу с ног до головы. – Ты чего теряешься, пацан, хватай ее за сиськи.

Продолжая ухмыляться, прыщавый протя-нул руку к Машиной груди. Сергей тут же встал перед ним и отбросил его руку. Прыщавый сделал удивленно-наглое лицо и схватил Сергея за рукав.

– Убери руки, – взволнованным голосом сказал Сергей и попытался освободить рукав.

По отработанному сценарию еще двое старшеклассников соскочили с лавки и окружили подростков.

– Ты чего это тут поешь? – с угрозой спросил один из них и слегка ткнул Сергея кулаком в челюсть. Не сильно, так, чтобы унизить.

Сергей стиснул зубы и упорно пытался освободить рукав. В это время с лавки лениво поднялся заводила. Его шестерки сделали свое дело, сейчас он будет куражиться, развлекаться. Маша сразу поняла, что добром это не кончится. Не будет детской драки с ободранными локтями и коленями, не будет здесь разбитых носов. Слышала она, чем это кончается. В таких случаях обычно сбивают наземь и бьют ногами с ожесточением садистов, потому что хмель бьет в голову и застилает глаза, а наружу выплывает жестокая страшная дикость от увиденной крови. А кровь будет, обязательно будет. А может, это кончится еще и чем- то страшным для нее. Она знала, что выглядит старше своих лет. Высокая, со стройной фигурой и заметно оформившейся грудью. Видела Маша, как смотрел на нее этот главарь. В его глазах было скотство и грязь.

Маша схватила Сергея за рукав. После высоких чувств сегодняшнего вечера ей и в голову не пришло, что можно драться с подвыпившими пацанами. Ей хотелось утащить Сергея отсюда, убежать подальше, туда, где люди и свет фонарей.

– Ну-ка, детка, – сквозь зубы произнес старший из пацанов, – иди ко мне, я на тебя посмотрю.

Шестерки стали оттаскивать Сергея в сторону, а главарь подошел к Маше вплотную. Сергей рванулся что было сил, понимая, что здесь не ему защищаться надо, а защищать Машу. Главарь взмахнул рукой, и у лица Сергея сверкнуло лезвие выкидного ножа.

– Стой, пацан, пока тебя не трогают.

Тут Маша прозрела. Впервые в жизни она холодно и трезво оценила ситуацию от начала и до конца. Тренировочные поединки, соревнования – все это, конечно, готовило спортсменов во время единоборства мыслить быстро и на шаг вперед. Но это был уже не спорт, здесь был нож. Маша ростом была почти с главаря этих хулиганов, и даже немного выше кое-кого из его шестерок. Но этот парень был самым опасным из них. Без него вся эта шушера – компания мелких пакостников, а с ним они могли совершить поступки и похуже. Сергей ничем не мог помочь. Маше стало до слез обидно. Ну почему чем горячее и красивее душа, тем она беззащитнее перед злом? Потом, с годами, она поймет почему. С годами она многое поймет и многому научится. Будут и горячие точки, где она, молодой врач, столкнется еще и не с таким злом. Будут уже не парковые или дворовые драки. Ей придется защищать жизнь – и свою, и своих друзей. Ей придется спасать и убивать ради этого. Но сейчас это все было в первый раз, в первый раз вот так серьезно и по- взрослому.

Главарь, лениво пережевывая жевательную резинку, перенес взгляд на Машу и покрутил перед ее лицом ножом.

– Ну что, детка, ты будешь умницей? – прогнусавил парень, явно пытаясь копировать манеру героя из какого-то дешевого западного боевика. Он провел лезвием вдоль ее плеча, приподнял распущенные волосы и взглянул на обнажившуюся шею. – Какая шейка, а что там ниже?

– А ниже там – я, подонок, – спокойно ответила Маша.

Рука парня, державшая нож, находилась в самом идеальном положении, которое только можно было придумать для проведения броска. Схватив ничего подобного не ожидавшего парня за кисть руки с ножом, Маша вывернула ее влево и рывком швырнула противника так, что тот грохнулся на землю, едва не перевернувшись через голову. Продолжая удерживать руку в натянутом состоянии, Маша сильно согнула кисть внутрь, в сторону предплечья. Парень ох-нул, кисть разжалась и нож выпал в руку Маши. Она тут же отскочила и выставила нож в сторону тех, кто держал Сергея.

– А ну, отпустите его, придурки!

– Ни хрена себе! – набычившись пошел на Машу еще один пацан. – Ты че, самбистка, что ли? А ну, брось нож!

– Стой, косой, не трогай, – сплевывая, поднялся с земли главарь, – я сам с ней разберусь.

Что бы ни случилось, но нож – это страшно. Маша ни за что не смогла бы ткнуть кого бы то ни было ножом. Она замахнулась и забросила нож далеко в кусты. Так спокойнее. Если, конечно, нет второго ножа.

– Ну, сука, – зловеще проговорил главарь, – ты думаешь, что с ВДВ справишься? Я тебе сейчас на этой вот лавке все гузно разворочу. Ну ты попала!

«Десантник», – подумала Маша. Это ее не особенно напугало. Она слышала от отца когда-то, как тот сетовал по поводу боеспособности российских войск. Пара полков наберется, где десантников готовят по-