— Это мой сюрприз. Ты не забыла Бородино? Кафе, свадьба, Денис Васильевич Давыдов… Франсуа проявил настойчивую старательность и получил из России пленку с той песней. Сейчас мы ее послушаем…

Она плыла по волнам чарующей мелодии и чарующих слов романса, расслабленно подумав, что если Марсель сделает ей предложение, она повозражает для приличия и — пойдет за него…

Как будто прочитав эти ее мысли, Марсель торжественно заявил:

— Я прошу тебя стать моей женой! Это будет для меня большая честь и великое счастье. Которого я ждал столько лет… Пойдем завтра же утром в мэрию! Зарегистрируем наш брак!

— Да сразу как-то неудобно, — завозражала она. — И через день — уезжать… Такой жизненный шаг поспешно делать нельзя. Давай подождем до следующей встречи?..

На лице Марселя погасла счастливая улыбка, и он потерянно вздохнул:

— Я подчиняюсь… Если так решаешь ты… Что ж, давай еще подождем…

А внутренний голос в ней кричал: «Не соглашайся, милый! Да разве ж так надо бороться за свое счастье?! За свою любовь… Настаивай и добивайся своего!»

Но Марсель подавленно молчал.

И она тоже молчала.

А из магнитофона все лилась чарующая музыка. Но уже без слов.

Они вышли из кафе, и она по возможности беспечнее заметила.

— А в Минске — помнишь? — растут такие же каштаны. И в Хойниках — тоже растут…

Марсель оживился:

— Следующий раз привезем и пересадим здесь, в Париже, минский каштан. И у нас на вилле, в Ницце — тоже пересадим…

Немного помолчав, она горько улыбнулась:

— Каштаны пересаживать нельзя, Они погибнут.

Вместо эпилога

Всему в нашей жизни бывает начало и всему — конец.

Вот и пришла к завершению работа над этим повествованием. Тяжело расставаться с его персонажами, но я жду будущих встреч со своими героями, надеюсь и верю в их счастливые судьбы.

А пока мы опять повидались с Иваном Михайловичем Деминым, в этот раз — на крутом для него изломе жизни.

Из подмосковного правительственного санатория он позвонил мне домой и сказал одно слово: «Приезжай!»

Был солнечный и морозный январский день. После вчерашнего снегопада в лесу серебрились пушистые сугробы. Верхушки сосен, ели и дубы тяжело держали слежавшиеся более ранние снега. Дугой под ними согнулись тонкие березы и причудливыми снеговыми зверьками казались молоденькие деревца.

Мы с Деминым шагали от санаторного корпуса в глубь леса и вели неторопливый разговор. Неожиданно Иван Михайлович спросил:

— Где должен быть командир в бою?

— Смотря по обстановке…

Демин крутнул большой лобастой головой:

— Обязательно со своим войском!

— Но не в госпитале? И не в тылу? — полуутвердительно спросил я. — Вот оно, значит, для чего ты меня позвал…

Демин кивнул:

— Верно все понимаешь. А теперь — давай начистоту.

Значит, так: есть у нас объединение «БелавтоМАЗ», а в нем, как полагается, генеральный директор. Да не какой-нибудь обычный, а очень даже заслуженный: дважды лауреат Государственных премий СССР. Да Золотая Звезда у него, многие другие награды: и боевые, партизанские. И трудовые. Плюс ко всему этот генеральный директор еще и депутат Верховного Совета СССР, член белорусского ЦК, член комитета по Ленинским и Государственным премиям. Написано во всяких изданиях о нем немало — кстати, не без твоего участия. И фильм недавно вышел…

— Солидный у генерального авторитет, — соглашаюсь я.

— Бывало, за последние годы, — признался Демин, — эксплуатировал я свой авторитет. Себе или родичам насчет каких-то там благ — сам знаешь, это у меня строго. А вот своим заводам, особенно когда припекало, случалось, что и авторитетом, и всякими обходными путями помогал. То средств на реконструкцию побольше выпросишь, поставки электронного оборудования подтолкнешь, а то и приходилось наидефицитнейший металл прямо из горла у поставщиков вырывать.

Демин выдержал паузу и поинтересовался:

— А как идут дела в объединении сейчас — ты знаешь?

— Хорошо идут — с планом порядок. Опять же, переходящие знамена, призовые места в отрасли, премии.

— А могло быть и лучше, — жестко проговорил Демин. — Да за последнее время — не бывает. Кому как, а мне заметно: не дорабатываем. Порою значительно.

Я пошутил:

— В козлы отпущения метишь? Недоработки на одного себя взвалить собираешься? Не много ли на свои плечи берешь?

— Все на себя взвалить — не потяну, — согласился Демин. — Да только моих недоработок за последнее время становится все больше…

Доверительно наклонился ко мне и с особенной, деминской проникновенностью сказал:

— Здоровье подводит — сил на все уже не хватает. Я же после плена такую хворобу подцепил… Скоротечная чахотка.

— Это в те годы была смертельная болезнь! — удивился я. — А ты…

— На ногах в партизанском отряде переборол. И за работой в послевоенные годы хворать было