ничего, кроме Спассо и “Ведьмы”?

— Нам нельзя упускать возможности. Лично я думаю, что Даннен не покажется здесь раньше, чем через год-полтора. Понимаю, что касается совершенных им действий, мы попали впросак. Для задуманного мной рейда потребуется два корабля. В любом случае, даже вопреки вашей воле, не хочу оставлять здесь ни одного, когда отправимся в рейд.

— Если так, я не настаиваю. Но ведь нельзя доверять Спассо, будь он оставлен здесь один, верно?

— Для страховки оставим достаточно своих людей. Оставим Элвина, а это значит, что на корабле мне придется делать много работы, которую делал он. И еще барона Рэтмора и молодого Велпри, и тех, кто обучает сипаев. Кое-что можно переиграть, произвести частичные замены людьми Валкенхейна людей Спассо. Мы даже могли бы уговорить Спассо продолжать командовать. Правда, придется терпеть его за столом, но то был бы разумный шаг.

— Выбрали объект рейда?

— Их три. Первый — Хепира. До нее — только тридцать световых лет. Дешево и сердито — всего лишь вылазка за курами. Благодаря ей наши новобранцы пройдут сравнительно безопасную боевую подготовку, а мы получим представление о действиях людей Спассо и Валкенхейна. Они почувствуют уверенность в будущей работе.

— А потом?

— Аматерасу. Моим сведениям об Аматерасу — двадцать лет. Насколько мне известно, а я там не был, это достаточно цивилизованная планета. Такой была Терра перед самым началом Атомной Эры. Атомной энергии нет, о ней забыли, и, конечно, нет ничего, ее превосходящего. Но пользуются электричеством, получаемым с помощью гидроэлектростанций и источников солнечной энергии. Есть реактивные самолеты, не оснащенные атомными двигателями, и несколько очень хороших видов химического оружия, которое частенько применяют друг против друга. Известно, что двадцать лет назад туда был совершен рейд корабля с Экскалибура.

— Звучит обнадеживающе. А третья планета?

— Беовулф. Большого урона на Аматерасу мы не понесли бы; но, сохранив Аматерасу ради третьей планеты, мы столкнемся с необходимостью производить много ремонтных работ.

— Вот так?

— Да. Они пользуются ядерной энергией. Вряд ли стоит доводить это до сведения капитанов Спассо и Валкенхейна. Потерпим до ударов по Хепире и Аматерасу. Пусть почувствуют себя героями.

Хепира оставила в душе Траска скверный осадок. Он все еще ощущал его, когда, очистившись от бурного многоцветия, экран стал отражать серое небытие гиперкосмоса. Гарвен Спассо — им не стоило труда подбить его на участие в деле — алчно уставился на экран, словно все еще видел изнасилованную планету, с которой они удалились.

— Хороша! Хороша! — радостно выкрикивал он одно и то же, пока они набирали высоту. — За пять дней три города и все, что вокруг них. Мы добыли больше двух миллионов стелларов!

И причинили ущерб, в десять раз превышающий эту сумму, овладевая всем этим, но какой шкалой ценностей измерять смерть и страдание?

— Спассо, вырубайтесь-ка. Вы уже это говорили.

Было время, когда Траск не позволил бы себе говорить таким образом ни с этим человеком, ни с кем другим. Если развить закон Грешмана, то: плохие манеры порождают хорошие.

Спассо негодующе повернулся к нему:

— Да кто вы такой?..

— Лорд Траск Танитский, — ответил Харкеман. — И он прав. — Харкеман бросил изучающий взгляд на Траска и повернулся к Спассо. — Я тоже устал слышать вашу трескотню о двух миллионах вшивых стелларов. Около полутора миллиона, а о двух нечего тявкать. Возможно, для “Ведьмы” это куш, но у нас флот трехкорабельного состава и планетарная база, требующие соответствующих расходов. После этого рейда каждый сухопутник или стоящий астронавт получат по сто пятьдесят стелларов. А мы сами получим около тысячи. Как по-вашему, долго ли мы сможем заниматься своим ремеслом, ограничиваясь курокрадством?

— И это вы называете курокрадством!

— Я называю это курокрадством, как будете называть и вы до возвращения на Танит. Если доживете.

Какое-то мгновение Спассо выглядел оскорбленным. Но постепенно на его лисьем лице заиграла слабая надежда, сменившаяся выражением понимания. Репутация Отто Харкемана была ему известна, а некоторые его поступки не позволяли надеяться на легкий путь добычи денег.

На Хепире деньги дались легко — местные жители не имели средств борьбы. Только стрелковое оружие и легкое орудие, со скорострельностью, не превышавшей пяти выстрелов в минуту. Туда, где они пытались сопротивляться, устремлялись боевые бронемашины, сбрасывались бомбы, там стреляли пулеметы и автоматические пушки. Однако они ожесточенно сражались, ведя обреченный на неудачу бой, — так, как сражался бы он, Траск, защищая Траскон.

Траск брал кофе и сигарету у одного из роботов. Когда же поднял глаза, Спассо уже не было, а Харкеман, сидя на краю письменного стола, набивал короткую трубку.

— Итак, вы увидели слона, Лукас, — сказал он. — Похоже, он вам не понравился.

— Слона?

— Вычитанное мной выражение, бытовавшее на Старой Терре. Мне известно только одно: слон — это животное размерами с ваших грэмских мегатеров. Смысл выражения такой: впервые столкнуться с чем- то, производящим большое впечатление. Видимо, слона стоило увидеть. Это был ваш первый викинговый рейд. Ну, вы сами все видели.

Но в бою Траск побывал раньше, когда возглавлял трасконских воинов при пограничном конфликте с бароном Маннивелом, и всюду были бандиты и угонщики скота. Подумалось, что будет именно так. Вспомнилось, как пять дней или веков тому назад находился в состоянии взволнованного ожидания, пока город, что на экране, рос и расширялся, а “Немезида” стала на него падать. Пинассы — четыре с “Немезиды” и две с “Бича космоса” — по спирали переместились на высоту в сто миль за чертой города; “Бич космоса” стал ходить над центром по меньшему кругу на высоте двадцати миль; “Немезида” продолжала свое неустанное снижение, пока до земли не осталось десяти миль, а затем стала изрыгать из себя десантные суда, бронеавтомобили и небольшие, яйцеобразной формы, одноместные установки воздушной кавалерии. Это было захватывающе. Все прошло великолепно; даже банда Валкенхейна просто подурачилась.

Стали возвращаться увиденные на экране картины. Скоротечный и отчаянный бой в городе. Траск все еще видел ту дурацкую крохотную полевую пушечку, калибра семидесяти — восьмидесяти миллиметров, на лафете с высокими колесами, которую тащила шестерка лохматых кривоногих животных. Орудие пытались снять с передка и навести на цель, когда ракета, выпущенная с аэромобиля, угодила прямо в ствол орудия. Орудие, зарядный ящик, расчет и даже упряжка, оставшаяся в двадцати метрах от огневой позиции, просто исчезли.

Или вооруженная винтовками и пистолетами небольшая рота, в которой были и женщины, пытавшаяся защищать шлиц полуразрушенного здания. Воздушный кавалерист смел ее огнем пулемета.

— Они обречены, — сказал Траск, чувствуя слабый приступ тошноты. — Но продолжают сражаться.

— Глупо с их стороны, не так ли? — спросил находившийся рядом Харкеман.

— Что бы вы делали на их месте?

— Сражался бы. Пытался бы убить побольше космических викингов, пока они не убьют меня. Все терро-человеки такие глупые. Поэтому мы — человеки.