Кедров, ничуть не смущенный тем, что собеседница выше его на целую голову, с жаром начал шептать, что в этой «чертовой забегаловке все дрянь, дешевка, приличные люди сюда ни ногой, потому что тут и цены грабительские, а если кто знает толк в вещах и кому нужны подлинные шедевры мастеров Востока для украшения домашнего интерьера, те посещают один из многочисленных филиалов «Шелковой нити», что расположен на Покровском бульваре»…

– Да, тот, кто понимает толк, приходит не сюда, а к нам, – заявил он небрежно. – Тут так, мелкая шелупонь крутится. И… да вот, кстати, Катя, будьте свидетельницей, все отговариваю вашего Сережку от этой авантюры. Да ей-богу, старик, – он, поднявшись на цыпочки, как клещ, впился в лацкан пиджака Мещерского. – Зря ты с этой невезухой здешней связался. У них проблемы, понял-нет? Про-бле-мы. Это я тебе говорю. Я б с шефом потолковал – лучше б у нас свою контору открыли. И пунктик валютного обмена можно было б заодно пробить… Эх, Серега… Ну, не поздно еще все переиграть, хочешь, потолкую с шефом?

Мещерский переминался с ноги на ногу: не время и не место для таких бесед. Катя пришла ему на выручку, потянув за рукав к одной из витрин со словами: «Сережа, тут такой веер изящный. Хочу тебе показать».

Но Кедров неожиданно умолк, словно подавившись на полуслове, вытянул шею и с интересом посмотрел куда-то в толпу покупателей.

– Ты что это, Лев? – спросил Мещерский.

– Ничего, так… Нет, ты смотри кто сюда пришлепал… Кого я вижу… Что-то тут откопал… Что только?.. Кого я вижу! – вдруг зычно крикнул он. – Иван! Ива-ан! Ваня – радость моя!

Катя увидела, что крошка Кедров так горласто кричит и призывно машет рукой тому самому хмурому мужчине в майке «Версаче» и белых джинсах.

Тот, узрев Кедрова, как-то кисло и двусмысленно ухмыльнулся, но все же подошел. За ним по пятам следовала девочка с косой царевны из сказки. В руке ее был новый пакетик чипсов, и она все время жевала, жевала, шуршала им и опять жевала.

Катя снова подумала было, что девочка эта – дочь белобрючника, однако… Для ее отца он все же был слишком молод. И потом она перехватила взгляд, каким Левик Кедров мазнул (точно жирной масляной краской припечатал) по груди и ногам этой нимфетки и, в свою очередь, ухмыльнулся. Тоже весьма двусмысленно, однако не кисло, а даже совсем наоборот.

– Какие люди, Ванечка! Сто лет одиночества прямо. – Кедров пялил на белобрючника дерзкие карие глазки. – Позвольте, ребята, это мой старинный враг Иван Белогуров. А это… – Он повернулся к девочке.

– Привет, Лев. Здравствуйте, – Белогуров кивнул Мещерскому и равнодушно-вежливо улыбнулся Кате. – Не слушайте этого шута. А это ваша туристическая фирма тут, значит, обосновалась теперь? – спросил он Мещерского. – Что ж, удачи вам, тут людей много бывает, разных. Толк будет.

– А ты в Тибет никак собрался, Ваня? На презентацию-то спозаранку явился? – Кедров выжидательно смотрел на своего «врага».

– Нет, это все Лександра моя пристала, – Иван положил руку на плечо жующей девочки. – Какая-то дребедень ей тут приглянулась – купи да купи. Мы вообще-то к друзьям на дачу ехали, по дороге заскочили.

– А, ну-ну, – Кедров усмехнулся. – Хорошо тебе, радость моя, на природе отдохнуть.

– Спасибо. Ну идем, – Белогуров подтолкнул девочку. – До свидания.

– Сережа, я вас покину на секунду. – У Кати уже начиналась мигрень от развязного Кедрова. – Мне все же тот веер хочется поближе рассмотреть.

– Веер? Черный? – Белогуров покосился на Катю. – Он из Ханьчжоу. Это местный художественный промысел там, но работа довольно сносная. А вы, девушка, любите красивые старые вещи?

Катя лишь пожала плечами.

– Конечно, люблю. А кто их не любит?

– Я тоже – это моя слабость. Но все дело в том, что этот веер мы и хотели купить.

– Да ради Бога, – Катя усмехнулась. – Все равно для меня это слишком…

– Дорого, что ли?

Катя посмотрела на его капризно-приподнятую бровь. Ей отчего-то не хотелось признаваться в том, что этот китайский веер из Ханьчжоу для нее действительно зверски дорого стоит. Совестно отчего-то было в этом признаться…

– Слишком вычурно и… Мадам Грицацуева с веером из рисовой бумаги… – Она фыркнула.

Белобрючник бледно улыбнулся.

– Значит, вы любите красивые дорогие вещи. И не любите стиль Грицацуевых, так скажем… Ну раз так, то… Вот при случае, – он достал из кармана джинсов визитку. – Загляните как-нибудь по пути. И мужа своего обязательно прихватите. – Он, видимо, воспринял в качестве Катиного мужа Мещерского. – Это рядом с метро «Третьяковская». Гранатовый переулок. Мы открыты во все дни, кроме понедельника, с десяти до шести.

Катя смотрела на визитку: Иван Белогуров. «Галерея Четырех». Живопись. Скульптура. Антиквариат. Телефон, факс… Гранатовый переулок, дом 6.

Когда она вернулась к Мещерскому и его собеседнику, то услышала, как Кедров с завистливым раздражением говорил:

– Черти Ваньку сюда принесли не зазря. Что-то стоящее он на этой помойке унюхал – спозаранку примчался перекупить. У него галерея по продаже антиквариата в Замоскворечье, на всех аукционах он в первых рядах сидит. Ну, «крыша», естественно, такая, что закачаешься. Это мы люди тихие – никакого компромата и криминала, никакой урлы, а Ванька… Но интересно, зачем же он сюда приезжал, а? Пойти, что ли, справки навести…