По темной дороге, скупо освещенной редкими фонарями, ехала автомашина. В ней сидели трое – водитель и два пассажира.

– В общем и целом, дело теперь ясное, Илья Ильич, – сказал один пассажир другому. – Завтра с утра допрошу всех троих, предъявлю рабочее обвинение и – потом в суд за санкцией на арест.

– Сначала всех троих ко мне, Витек, – в голосе того, кого звали Ильей Ильичом, сквозила усталость и вместе с тем самодовольство. – Вместе с конвоем. Я до обеда на месте, так что вполне успеешь.

Тот, кого звали просто Витьком, с готовностью кивнул – он был «просто» следователем прокуратуры. А Илья Ильич Костоглазов – городским прокурором и его непосредственным начальством.

В поздний ночной час на прокурорской машине они возвращались из соседнего Успенского в ставший с некоторых пор для обоих родным и привычным Тихий Городок.

Именно так и звался испокон века этот город на берегу водохранилища. Тихий Городок.

Очень тихий, слишком, чересчур даже тихий городок…

Пелена облаков на темном небе. Ни луны, ни звезд.

Стена леса.

Вой собаки – за околицей деревни, неразличимой в ночи…

Эхо этого воя…

– Тьма-то какая вокруг, – поежившись, вздохнул водитель. – Воет, воет, проклятущая, кого хоронит, тварь? И вот сколько живу я тут, почти что полвека уже, а все тут у нас на дорогах темень, хоть глаз выколи. А дорога-то какая, а? А ведь почти что федеральная трасса. Иностранцев каждый день пачками на автобусах на экскурсию возят красоты наши смотреть. А как солнце зайдет, блин, не видно ни зги. А осенью – вечерами, зимой? Сущая Тьмутаракань. И никому годами дела до этого нет. Вот мэра нового избрали, Шубина, надеемся, может, хоть он нам фонарей от щедрот своих понавесит.

Радио в машине, несмотря на глухой час, совершенно бодрым утренним голосом диктора вещало о «росте инвестиций» и о «приоритетных направлениях повышения рождаемости в рамках нового нацпроекта».

– Детей делать – милое ж дело, – хмыкнул водитель. – Кайф ведь сплошной один. Причем обоюдный, не так, что ль? И поди ж ты – не хотят. Даром не желают. Деньги им подавай. Ну один сплошной чистоган везде, куда ни кинь. Даже в койке семейной!

– Проблемы рождаемости актуальны для многих европейских стран. А что насчет дорог, здесь, я помню, всегда они были неважные, кривые были дороги. – Прокурор Костоглазов никогда не оставлял без ответа сентенций своего водителя. Устами шофера, по его мнению, говорил сам народ, глубинка. А народ, глубинку всякой власти, в том числе и стоящей на страже закона, стоит послушать. Так, для общего развития, для информации, в смысле внутренней и внешней внутригородской, внутрирайонной политики.

– Дороги-то да, а вот таких преступлений никогда прежде не водилось, – водитель покачал головой. – Чтоб так вот среди ночи открыто приезжали на машинах, в дом вламывались, людей резали – этого нет, не было никогда, сколько живу.

– Это у них четвертый эпизод. Раньше как-то без крови обходились. Ну, налет и налет, связали хозяев, золотишко, деньги выгребли, но все же как-то удерживались от мокрухи, – охотно подхватил следователь. – А на этот раз не удержались. То ли нервы сдали, то ли побоялись, что их хозяева опознать смогут. И вот, пожалуйста – двойное убийство в ходе разбойного нападения. И хозяйку, и ее сынка – обоих положили. А я ведь сына-то знал. Точнее, не знал, а помню. Он в футбол здорово играл, молодежная команда вообще у нас сильная. А теперь вот нате – убили парня за пару золотых колец, за телевизор да за пачку «зеленых».

Следователь говорил об обстоятельствах дела, по которому они сутки безвылазно сидели в соседнем с Тихим Городком Успенском. Убийство в ходе разбойного нападения. Мертвых хозяев частного дома – мать и сына – нашли соседи. Милиция по следам ночного ограбления ввела план «Вулкан», и в ходе поиска трое подозреваемых были обнаружены в пустующем ангаре старого кирпичного завода. Ангар окружили, вызвали из областного центра подкрепление и ОМОН. Предложили подозреваемым сдаться. Те отказались и ответили выстрелами. На троих у них оказался обрез охотничьего ружья и спортивный пистолет, переделанный для боевой стрельбы.

В итоге задержание затянулось. Прокурор Илья Ильич Костоглазов, лично руководивший операцией совместно с милицейским начальством, трижды брался за мегафон, уговаривал подозреваемых сложить оружие и прекратить бессмысленное сопротивление. Не уговорил.

А потом ОМОН пошел на штурм ангара. Вся операция заняла не более пяти минут. Слава богу, никто не пострадал, бандитов скрутили. Обыскали, тут же обнаружив вещи, похищенные с места убийства.

В общем, это было вполне рядовое, будничное дело, каких в практике прокурорской десятки и сотни, – убийство с целью ограбления, убийство по корыстным мотивам.

Прокурор Костоглазов вспомнил место происшествия – залитую солнцем и кровью террасу дома. Солнце било в чисто вымытые стекла, слепило глаза. А кровь была везде – под ногами на досках пола, на бревенчатых стенах. Даже на потолке – и туда долетели брызги. И на выцветшем шелке оранжевого абажура распустился кровавый цветок. Бандиты первым в упор застрелили из обреза сына. Он лежал на террасе – две пули попали ему в голову, разворотив полчерепа. Мать его пыталась скрыться, спрятаться. Они дважды ранили ее – в живот и в спину. Потому-то и было столько крови по всему дому. А потом – тоже в упор, уже обессиленную, добили выстрелом в лицо.