свет!.. Ну что ж, она не захотела от меня ребенка, так пусть послужит материалом…
Он оборвал себя на полуслове, внимательно посмотрел на меня, и в руке у него блеснуло лезвие ножа.
Сошел с ума, мгновенно сообразил я. Если бросится на меня, я успею дотянуться до его распылителя. Но Морозов, словно прочитав мои мысли, криво улыбнулся и покачал головой. Он подошел к одному из срезов, полоснул ножом по руке и я увидел, как кровь закапала прямо на зеленые квадратики, которые тут же покраснели.
Бесконечный шорох вдруг прекратился. Тут я понял, что такое настоящая тишина. Потом я заметил, что картина над «пауком» изменилась - разноцветные шарики поблекли, рассыпались, кольца истончились… Конец, почему-то подумал я, но тут шары снова закружились, составляя иные узоры, к кольцам потянулись тонкие нити… Машина заработала!
Шорох сменился тихим перестуком, словно где-то в недрах горы цверги взялись за молоточки.
Я посмотрел на Морозова. У него был вид человека, наконец-то завершившего долгое дело.
– Она не захотела родить от меня, - сказал он, подбирая вещи с пола и укладывая в сумку, - так теперь родит для меня. Не знаю, каким будет это дитя и что оно принесет миру, но это моя кровь!
Бокур ласково похлопал его по плечу.
– Теперь можно и умереть с коварной улыбкой на устах, - сообщил он. - Представляю, с каким удовольствием я буду скрывать от всех тайну Великого Пальца!
– Ну, это уже сами разбирайтесь, - пробормотал Морозов. - А я, кажется, успеваю на «Джихангир».
Разочарование мое было велико. Я ожидал услышать от него каких-то уместных моменту слов, ну, может, проклятий там или хотя бы вздоха облегчения… Даже обидно!
Корабль медленно поднялся с тумбы, разгонные блоки заурчали и «Джихангир» распорол облака. Я и Бокур стояли у окна, выходящего на поле.
Рокот разгонных движков напомнил мне шум воды, которая извергалась в пещеру. Когда мы покидали зеркальное подземелье, Морозов закрыл люк, а потом, после бесконечно утомительного подъема, он разнес своим устройством стену в зале с каменными чудовищами. Сквозь большую дыру выметнул мощный поток, мы еле успели проскочить в расщелину. На обратном пути он сказал, что на всякий случай подстраховался. Хотя никто не сумеет пробиться сквозь защитное поле, но мало ли что… Я спросил тогда, а кому принадлежал этот «паук» в подземелье и для чего он был нужен древним, но он только пожал плечами. Бокур же перегнулся ко мне с заднего кресла и, хихикнув, сказал, что в легендах его народа есть песни о Харшаваре, который один населил сто миров. И тогда Морозов нехотя рассказал о том, что когда-то такими биореакторами были снабжены самые первые корабли на гипертяге. Возможно, хотели засеять жизнью как можно больше миров, а может, для пополнения экипажа… Теперь уже никто не помнит.
Небо над портом озарилось синей вспышкой, «Джихангир» включил гипертягу. Аванки и люди, проходящие мимо, с любопытством поглядывали на ульта, но близко не подходили: шесть телохранителей, что полукругом расположились за моей спиной, своим зверским видом отпугивали их.
– Теперь я познал все формы обмана, - сказал Бокур, провожая взглядом корабль. - Я стал намного богаче.
– А я-то! - моя ухмылка отразилась в стекле.
– Обман как основа культа себя исчерпал, - задумчиво продолжал Бокур.
– Мне пора идти, - сказал я. - Жена ждет… Да, все-таки жаль Морозова! Хотя, может, сейчас он успокоится, поймет, что быть одному плохо…
Бокур назидательно поднял палец.
– Мститель не знает одиночества! - торжественно сказал он. - Идея мести - очень богатая идея. Месть превыше обмана. Я вижу пути, которыми мы еще не следовали. Ныне принесу своему народу добрую весть.
И он ушел.
А я глядел ему вслед, и смутное подозрение, что наступают новые времена, долго не покидало меня.
