Европа переживала период мира, но голос итальянского патриота Кавура нарушил покой людей. Он потребовал объединения Италии вокруг династии Савойи, и, несмотря на яростные протесты, поступавшие на Даунинг-стрит из Виндзора, Пальмерстон приветствовал этот проект.

Итак, мир сохранялся в Европе, хотя он и не был абсолютно безоблачным. Неожиданно Италия оказалась забытой, и Англия, которая снова процветала, была потрясена восстанием в Индии. Ужаснувшаяся страна узнала о скорой расправе с английскими офицерами и их семьями, о бандах индийских разбойников, все еще носящих форму королевской армии, которые жгли, , мучили и убивали людей.

Восставшие начали военные действия безо всякого предупреждения. Они ничем не проявляли своего недовольства. Пронеслись слухи, что сипаи решили, будто прибывшие патроны были смазаны коровьим жиром, и что если они к ним прикоснутся, то осквернят себя и нарушат законы индуизма.

Но какова бы ни была причина, она затерялась в хаосе, охватившем страну. Убийства, насилие и грабежи принимали все более устрашающие масштабы. Мятежники подчас действовали с нечеловеческой жестокостью. Английские солдаты с помощью индийских рекрутов из Пенджаба наказывали восставших с не меньшей жестокостью. Королева с ужасом узнала, что появился особый метод наказания. Она без содрогания не могла себе представить, что людей привязывали к дулам пушек и при выстреле их разрывало в клочья. Но потом она успокоила себя: ведь это те самые мятежники и их родственники, которые убивали несчастных английских женщин и их детей. В Канпуре, например, были убиты все белые жители, а их истерзанные тела сброшены в колодец.

Альберт слишком серьезно отнесся ко всему происходящему. Он глубоко переживал кровопролитие и жестокость, хотя они были необходимы. Принц изводил себя тем, что постоянно призывал правительство послать еще войска в Индию и навести там порядок как можно скорее. Он выражал мнение, которое Виктория не полностью поддерживала, что восставшие – неграмотный народ и не следует прибегать в отношении их к подобным изуверским мерам. Да, необходимо строго наказать, но не стоит проводить расправу повсеместно, нельзя разрешать английским солдатам мстить за своих соотечественников так же жестоко, как это делали сами сипаи.

В очередной раз оказалось, что Альберт был прав, когда говорил, что правительство никогда заранее не готово к экстремальным ситуациям и начинает действовать, только когда обрушится беда. Воинский контингент, который сражался в Крыму, был слишком быстро распущен. Как всегда, Пальмерстон слишком увлекся тем, что оказывал поддержку беззаконию в Италии и упустил из виду тревожную ситуацию в доминионах ее величества. Отношения между королевой и ее премьер-министром быстро ухудшались. Какой-то дьявол надоумил посадить его старого друга Джона Рассела в Министерство иностранных дел, и теперь настала очередь Рассела страдать от притока бесчисленных указаний и записок, протестов и выговоров, как это было с Пальмерстоном в прежние дни. В своих либеральных идеях он оставался таким же строгим, как и раньше, но у него отсутствовал дар Пальмерстона не обращать внимания на выговоры. Королеве всегда удавалось его расстроить. И пребывание Рассела в Министерстве иностранных дел стало цепью сплошных неприятностей.

Это был сложный год. Франция решила упрочить свою власть, поддержав борьбу за свободу Италии. Французская армия под командованием Наполеона III вошла в Италию, чтобы помочь ей завоевать независимость от Австрии, но затем еще до того, как произошла решающая битва, заключила с Австрией мир.

Видимо, племянника великого Бонапарта мучила сцена сражения в Сольферино. Он носил то же самое имя, но не был гением и не был таким же бессердечным, как другой император, который решительно вел свои армии в сражениях и побеждал в них.

В своих уединенных домах в Осборне и в Балморале, Виктория и Альберт работали над дипломатической почтой, внимательно, от корки до корки прочитывали газеты, отмечая для себя особо важные статьи. Виктории было теперь странно вспоминать то время, когда Мельбурн работал вместе с нею. В то время она лишь мельком просматривала огромные кипы корреспонденции и никогда не читала газет, если только там не было чего-либо связанного с ней самой. В то время Виктория часто писала письма министрам, послам и главам государств. Теперь они с Альбертом, кажется, ничем больше не занимались, а только постоянно работали. Для него работа стала маниакальной страстью. Он выглядел таким усталым и старым, что временами Виктория прямо-таки ужасалась. Она откладывала в сторону бумаги и становилась на колени перед ним, умоляя его пойти прогуляться или хотя бы прилечь на часок и отдохнуть.

Сама же она, как и прежде, не уставала. И даже будучи снова беременной, вполне могла выдержать его убийственный режим работы и все равно оставаться бодрой вечером. У нее было поразительное здоровье. Казалось, под давлением обстоятельств она только расцветала, тогда как Альберт засыхал от перенапряжения. Он выглядел таким грустным! Принц так и не пришел в себя, после того как Вики отплыла в Германию после замужества.

Свадьба Вики была великолепна! Хотя не обошлось без осложнений. Родители жениха настаивали, чтобы венчание проходило в Пруссии! Сердитое письмо Виктории напомнило родителям Фредерика, что не каждый день член их семейства женится на старшей дочери королевы Англии и венчание состоится в Англии или не состоится вообще.

Но все равно свадьба была прекрасной. Вики выглядела такой хорошенькой и вела себя с таким достоинством, что Виктория позабыла о своем раздражении против дочери и желании, чтобы она поскорее убралась из Англии. Мать безудержно рыдала при расставании.

Дочь и отец не так очевидно проявляли свое горе. Они разговаривали и пытались улыбаться за несколько минут до того, как отплыло судно из Крейвсенда. Шел снег, и, несмотря на меха, молодая прусская принцесса дрожала, когда прощалась с отцом. В тот момент они удивительно походили друг на друга. Бледное осунувшееся лицо преждевременно постаревшего мужчины с остывшими глазами и совсем молоденькая девушка, кусавшая губы, чтобы не разрыдаться… Она уплывала в новую жизнь и в чужую для