– Сопляк паршивый, – плакала она. – Сопляк паршивый, грязный. – Она перешагнула кювет, кинулась в траву и уткнулась лицом в руки. Прыщ наконец встал и воровато выглянул в окно. Он совсем не знал, что теперь делать.

Камилла медленно возвращалась по дороге и увидела Норму, лежащую ничком. Она перешагнула канаву и наклонилась к ней.

– Что с тобой? Упала? Что случилось?

Норма подняла заплаканное лицо.

– Ничего, – сказала она.

– Встань, – коротко приказала Камилла. – Встань ты с мокрой травы. – Она рывком подняла Норму, подвела к обрыву и усадила на газеты. – Да что с тобой стряслось-то?

Норма утерла мокрое лицо рукавом и смазала остатки губной помады.

– Не хочу про это говорить.

– Ну, дело хозяйское, – сказала Камилла.

– Все Прыщ. Хватать меня начал.

– Ты что, постоять за себя не можешь? Сразу сырость разводить?

– Не из-за этого.

– А из-за чего же? – Камилле было, в общем, неинтересно. У нее хватало своих забот.

Норма терла пальцами красные глаза.

– Я его ударила, – сказала она. – Ударила потому, что он назвал вас проституткой.

Камилла отвернулась. Она смотрела на ту сторону долины, где за горами пряталось солнце, и терла щеку. Глаза у нее были потухшие. Потом она заставила их ожить, заставила их улыбнуться и с улыбкой обернулась к Норме.

– Слушай, детка, – сказала она. – Придется тебе принять это на веру, пока сама не убедишься, – каждой случается в жизни быть проституткой. Каждой. И худшие проститутки – те, кто называет это иначе.

– Но вы же нет, – сказала Норма.

– Оставим это. Оставим. Давай-ка лучше займемся твоим личиком. Помада, конечно, ванны не заменит, но все же лучше, чем ничего.

Камилла раскрыла сумочку, порылась в ней и достала расческу.

Хуан ускорил шаги, и Милдред с трудом держалась рядом.

– Нам обязательно бежать? – спросила она.

– Гораздо легче будет откопать автобус, пока светло, чем ковыряться в потемках.

Она поспевала за ним рысцой.

– Вы надеетесь его вытащить?

– Да.

– Почему же вы сразу не попробовали, а ушли?

Хуан замедлил шаги.

– Я же сказал вам. Два раза сказал.

– А-а, ну да. Значит, это было всерьез?

– Я всегда говорю всерьез, – ответил Хуан.

Они пришли к автобусу, когда солнце уже скользнуло за хребет. Верхние облака все еще были розовыми и розоватой прозрачностью обливали землю и холмы.

Прыщ шмыгнул из-за автобуса навстречу Хуану. В его повадке было какое-то враждебное подобострастие.

– Когда они выезжают? – спросил он.

– Никого не нашел, – лаконично ответил Хуан. – Придется самим. Мне нужна помощь. Куда они к чертям подевались?

– Разбрелись, – сказал Прыщ.

– Ладно, вынимай брезент.

– Там дама на нем спит.

– Ладно, подними ее. Нужны камни, если сможешь найти, и нужны доски или столбы. Придется, наверно, разобрать забор. Но колючую проволоку оставь, скот разбежится. И вот что, Прыщ…

Рот у Прыща открылся, плечи повисли.

– Вы обещали…

– Собери всех мужчин. Мне понадобится помощь. Я возьму большой домкрат под задним сиденьем.

Хуан влез в автобус. Внутри уже было темновато. Он увидел, что на сиденье лежит Ван Брант.