Улдис перебирал снимки, но взгляд его вновь вернулся к неизвестному.

– Значит, вы видели его с Ольгой на улице Горького… – медленно, словно раздумывая, проговорил инспектор. – А где его видел я? Стоп! – Он хлопнул себя ладонью по лбу, сунул руку в карман. – Вот где! – Он выложил на стол другие фотографии. – Вот он вместе с нею в санатории. Видимо, он и писал ей письма, и звонил из Ленинграда и Калининграда. Разве не он? – Инспектор подвинул снимки Ирине. Взглянув, она кивнула.

– Ну что же, мы не потеряли времени зря, беседы были плодотворными и касались вопросов, интересующих обе стороны. Вы доверите мне вашу пленку до завтра? Придете, мы кое-что запротоколируем.

– Только не забудьте, что телефонные разговоры я слышала совершенно случайно, – прищурилась Ирена.

– Само собой, – кивнул Улдис. – А теперь позвольте откланяться и принести извинения за некоторую бесцеремонность.

– Может быть, все-таки сварить кофе? – неуверенно предложила Ирена. – Вы все-таки были как бы в гостях…

– Спасибо, но я не признаю полумер. И у меня сегодня еще куча дел.

– По этому же поводу?

– Любопытство разрешено лишь врачам и оперативным работникам.

– Следовало бы позволить ее и работникам торговли – в особенности как средство самообороны.

Они рассмеялись, одновременно поднялись и направились к двери.

«До сих пор нормально, – размышлял Стабиньш по дороге на вокзал. – Ирена сказала ровно столько, сколько хотела, хотя пыталась создать впечатление, что сказала куда больше; ничего, придет время, когда она заговорит откровенней. Терпение!»

– Ну, пожалуйста! – И Розниекс рокировал в длинную сторону. – Теперь вам так просто до меня не добраться.

Кубулис помедлил, задумчиво грызя спичку, и пошел конем.

– Не будь так уверен!

Младший сын Кубулиса, Ивар, наморщив лоб, собирался что-то подсказать противнику своего отца.

– Тихо! – Кубулис слегка ткнул его в бок. – Солидарность молодежи я ценю, но пускай выкручивается сам. Раз уж он следователь, то должен предвидеть все ходы противника.

Валдис, подперев голову ладонью, углубился в обдумывание.

– Если бы я умел предвидеть ходы, то давно нашел бы того, кто сбил Зиедкалнс. Однако, чтобы угадать действия противника, надо хотя бы знать, кто он. – Валдис двинул ладью. – Невероятно, но факт. Чем больше мы углубляемся в дело, тем меньше в нем ясности. Слишком уж сложны эти ходы противника.

Кубулис откинулся в кресле.

– Тогда, может быть, я напишу рапорт, чтобы из Риги прислали следователя по особо важным делам?

Ивар поднялся и вышел из комнаты. Сейчас они снова начнут о работе, шахматы – это у них было просто так.

– Отдавать начатое, конечно, неохота, – сказал Розниекс. – Но может, я, и правда, не справляюсь? – Он поднял слона, повертел в пальцах, оглядел и поставил на место. – Давно не чувствовал себя до такой степени беспомощным.

Кубулис покачал головой, встал и подошел к двери.

– Ивар, ты где там? Принеси нам, пожалуйста, чаю и яблок!

Среди своих было известно: если Кубулис просит чаю с яблоками, значит, он настроен на серьезный разговор. Ему нравилось сидеть в мягком кресле у шахматного столика, в приятной тишине без телефонных звонков, посетителей, начальства, сидеть и неторопливо разбираться в вопросах, которые он считал неотложными и важными. И на этот раз, когда старик пригласил Розниекса, чтобы, как он сказал, проиграть ему партию-другую, Валдис понял, что предстоит разговор.

– Знаешь что, приятель, – сказал Кубулис, вернувшись на место, – мне твое нытье стало уже надоедать. Мог бы одолжить хоть немного самоуверенности у следователя Апниса, а ему не мешало бы позаимствовать у тебя рассудительности и работоспособности. – Он отодвинул шахматы в сторону, освобождая место для принесенного Иваром чая. Розниекс, не дожидаясь приглашения, взял стакан, положил три ложки сахара и стал задумчиво помешивать.

– Видите ли, мэтр… – он прищурился, словно готовясь объявить шах. – Поездка Зиедкалнс в Пиекрастес была первым этапом тщательно разработанного плана преступления; следующим этапом было ее убийство. Оба эти звена тесно связаны. Преступник не просто выследил ее, но заранее знал, когда и куда она поедет.

– Ловушка?

– Наверняка. Кто-то вызвал ее в Пиекрастес, и она, видимо, была в этой поездке заинтересована.

– Почему ты так считаешь?

– Из-за стечения многих обстоятельств. А именно: Зиедкалнс преждевременно берет вдруг частичный отпуск, хотя собиралась через месяц ехать в санаторий, снимает с книжки тысячу рублей, значительную часть отложенных за много лет денег, – и едет поздно вечером, не днем, а именно вечером, когда легче на нее напасть, сбить и скрыться в темноте. – Розниекс медленно пошевеливал ложечкой. – Эта поездка в Пиекрастес – не повседневное, а чрезвычайное событие, преследующее, видимо, какую-то цель. Другое