любезного предложения? Что бы ни делал Деверилл, чтобы обеспечить ваше молчание, даже не начинает описывать то, что с вами сделаю я, если вы когда-либо вымолвите кому-нибудь хоть одно слово об этой ерунде. Кому угодно!

Он поднялся, а Кобб-Хардинг выбрался из своего кресла и стал позади него.

— Не стоит так со мной разговаривать. У меня есть доказательство, я использую его, если вы меня к этому вынудите.

— Какое доказательство вы можете иметь о подобной лжи?

— Я могу описать груди вашей сестры в соверш…

Мельбурн схватил его за горло, прижив спиной к двери.

— Вы забываетесь, сэр, — произнес герцог, используя каждую унцию своего с трудом завоеванного самоконтроля, чтобы его голос звучал спокойно, тихо и невозмутимо. — Я приветствую вашу попытку улучшить собственное социальное положение, но я не потерплю того, что вы пытаетесь сделать это за счет моей семьи, — он согнул локоть, приблизив свое лицо на расстояние в несколько дюймов от лица Кобб- Хардинга. — Я понятно выразился?

Кобб-Хардинг пискнул, его пальцы ухватились за руку герцога.

— Совершенно понятно, — прохрипел он.

Свободной рукой Себастьян открыл дверь. Все еще сжимая горло Кобб-Хардинга, он потащил молодого человека, который был ниже его ростом, по направлению к парадной двери. Стэнтон, с неподвижным, как маска, лицом, открыл дверь и отошел в сторону, пока Мельбурн впихивал в нее негодяя. Качнувшись назад, Кобб-Хардинг спотыкаясь, полетел по низким ступенькам на подъездную дорожку.

— Всего хорошего, мистер Кобб-Хардинг, — произнес герцог, кивнув.

— Отлично проделано, ваша светлость, — прокомментировал Стэнтон, снова со стуком закрывая дверь.

— Позови Шарлеманя и Закери, — прорычал Себастьян, его гнев начал прорываться сквозь прочный самоконтроль. — Немедленно.

Не произнеся ни слова, дворецкий повернулся и взбежал по лестнице. Моментом позже оба его брата, один из них с газетой, другой — полуодетый, появились на балконе.

— Что случилось, Мельбурн? — спросил Шей.

— Спускайтесь сюда, — ответил он. — Я не собираюсь кричать.

Очевидно, почувствовав, что что-то не так, оба брата поторопились спуститься в фойе.

— Что происходит?

— Найдите мне маркиза Деверилла, — прошептал Мельбурн. — Меня не волнует, где он или что делает. Я хочу, чтобы он был здесь на исходе часа.

Братья переглянулись, затем Шей передал газету задыхающемуся дворецкому и направился к парадной двери. Закери повернулся обратно к лестнице.

— Я закончу одеваться и помогу ему.

— Элинор все еще здесь?

— Да. В гостиной ее ждут несколько надеющихся поклонников. Думаю, что она собирается на пик…

— Отошли их прочь. Задержи ее здесь.

— Но что насчет твоего с ней соглашения, Мель…

Герцог ткнул своего младшего брата в плечо.

— Задержи ее здесь. И никому ничего не говори.

— Я ничего и не знаю.

— Узнаешь. Я только надеюсь, что мы будем единственными, кто узнает. Проклятие. — Все еще ругаясь, он направился в свой кабинет и захлопнул дверь. Его маленькое соглашение с Элинор только что закончилось.

— Из кого состоит стадо этим утром? — спросила Элинор, увидев, что Закери маячит у вершины лестницы. Она закончила натягивать кружевные перчатки и присоединилась к нему.

— Спускайся и подожди со мной, — ответил он, выпрямляясь.

— Подождать с тобой? Чего? Я собираюсь на пикник. Или, возможно, за покупками. Я еще не решила. Это зависит от того, из кого мне придется выбирать. — Это начинало быть забавным — иметь так много власти, особенно после поцелуя Валентина пришлой ночью. Девушка в первый раз осознала, что она также имеет над ним некоторую власть. Эйфория от этого момента все еще давала ей ощущение того, что она парит в нескольких футах над землей.

Конечно же, если ей придется выбирать сопровождающего только из джентльменов, подобных Фрэнсису Хэннингу или Ховарду Фаннеру, то ей, вероятно, придется, с грохотом упасть на землю. Но даже это не могло надолго испортить настроение Элинор; в какое-то время сегодня Валентин нанесет ей визит. В этом она была уверена.

Закери выглядел так, словно хотел сказать что-то еще, но через мгновение он только сделал ей знак спускаться. Так как ее брат обычно был весьма разговорчивым, то Элинор немедленно задумалась над тем, что происходит. Но, очевидно, ее чувства в последние дни немного накренились. Или, возможно, все это было просто потому, что Валентин уже был здесь, хотя для него это было ужасно рано. От трепета ее руки покрылись гусиной кожей. Если он появился так рано, то это что-то значит.

Дверь гостиной был открыта, и, бросив вопросительный взгляд на стоящего рядом Стэнтона, девушка проскользнула внутрь.

— Доброе утро, джентль…

Комната была пуста. С удивлением Элинор обернулась кругом и почти врезалась в Закери, который заходил в комнату вслед за ней. Он вовсе не выглядел изумленным, а когда брат закрыл дверь и уселся рядом с ней, она уже наверняка знала, что что-то затевается.

— Что происходит? — спросила она, очень встревожившись.

— Я не знаю.

— Ты не знаешь, или ты не скажешь?

— Я не знаю, и я бы не сказал, если бы знал. Просто присядь и пей свой чай.

Итак, что бы это ни было, она должна остаться в стороне. Как обычно. И совершенно противоречит их соглашению. Хотя Закери был не тем, с кем ей нужно было обсуждать эту тему.

— Можем мы, по крайней мере, переместиться в утреннюю комнату? — спросила Элинор, пытаясь притвориться, что ее не интересует то, что происходит. — Кресла там гораздо более удобные, чем здесь.

— Я так не думаю.

— Ох, ну же, Закери. Мельбурн велел тебе не спускать с меня глаз, или он приказал тебе держать меня именно здесь, в этой комнате?

— Никто ничего не приказывал. — Он пошевелился, недовольный креслом с жесткой спинкой. — Но ты права насчет мебели. Отлично, мы можем перебраться в утреннюю комнату.

— Благодарю тебя.

Она бросилась бы вперед, но брат взял ее руку и положил на свою. Что бы не происходило, хорошим это точно не было. Неужели кто-то увидел, как она целовала Валентина? Или что-то худшее? Элинор побледнела, ее воображение нырнуло сквозь логику прямо в панику. Все будет закончено. С ней будет покончено.

— Прекрати это, — пробормотала она, одернув себя.

— Прошу прощения?

— Ничего. — Все, что ей было нужно, это заставить себя вернуться на путь логики. Никто не стал бы хранить новости об их свидании так долго, а затем рассказывать об этом. Сплетням было бы трудно сопротивляться.

Когда они пересекали холл, открылась парадная дверь, и логика снова полетела в окно. Вошел Шарлемань, а за ним следовал сам Валентин. Ни тот, ни другой не выглядели особенно счастливыми, и без того уже громко стучащее сердце Элинор пропустило один удар. Валентин бросил на нее взгляд, выражение его лица было непроницаемым, после чего маркиз снова обратил свое внимание на Шея.

— Ты начинаешь злить меня, — проговорил он, сбрасывая с плеч свое пальто и бросая его