— Друзья, хм? — прошептала она. — А ты уверена, что он знает об этом?

— Конечно, он знает. Мы оба знаем. У него есть кое-какая информация, которую я нахожу полезной. А что касается ленча в его компании, то, по крайней мере, он не оплакивал цвет неба над Лондоном во время этого Сезона на протяжении всей нашей встречи.

— Просто будь осторожна, Нелл, — продолжила ее подруга таким же тихим голосом. — Рейчел — просто любительница по сравнению с некоторыми бездельниками, присутствующими здесь этим вечером. Ничто не обрадует их настолько, как возможность вообразить какой-нибудь постыдный эпизод между тобой и маркизом.

— Я знаю, — вздохнула Элинор. — По крайней мере, Мельбурн понимает, что не стоит обращать внимания на всю эту ерунду. В противном случае, моя декларация была бы аннулирована неделю назад.

— У тебя есть на примете какие-то кандидаты? — продолжила Барбара, кивнув на возвратившуюся танцевальную карточку. Роджер Нолевилл вписал свое имя рядом с единственным оставшимся танцем, кадрилью.

— Несколько, — солгала Элинор. — Я пока еще не совсем готова объявить имена претендентов.

— Ну, если тебе повезет, то некоторые из них убьют других, и тебе придется выбирать из тех, кто находится в самой лучшей форме.

Со смешком, Элинор опустила заполненную танцевальную карточку обратно в свой ридикюль.

— И мне нужно будет только перешагнуть через павших претендентов, чтобы найти себе спутника жизни, — фыркнула она.

— Вы готовы, леди Элинор? — Томас Честерфилд пробрался через столпотворение гостей, чтобы предложить ей руку. — Я полагаю, что контрданс мой.

— Конечно, мистер Честерфилд, — ответила Элинор, пытаясь подавить свой смех. В борьбе на выбывание она бы отдала преимущество лорду Девериллу, потому что не могла представить, что он будет затруднять себя и играть по правилам. За исключением того, что он не станет участвовать в этой борьбе, потому что Валентин был скорее другом, чем поклонником, и потому что он не любил быть вовлеченным во что-то сентиментальное.

Как только заиграла музыка, она и ее партнер поклонились друг другу, а затем начали извилистый парад вокруг других танцующих. Элинор на самом деле любила контрдансы; этот танец предоставлял самую лучшую возможность для того, чтобы увидеть, кто еще присутствует на балу, и при этом она имела возможность улыбаться тем людям, с которыми ей бы не позволили общаться в другом месте. Конечно же, это ограничение больше не работало, и она могла улыбаться или разговаривать с кем захочет, но от этой мысли она еще больше наслаждалась танцем. На протяжении нескольких последних приемов Элинор так много улыбалась, что по их окончании у нее болело лицо.

— Вы выглядите прекраснее, чем Венера, — произнес ее партнер, когда они встретились и снова разошлись в танце.

Девушка надеялась, что он не имел в виду картину Боттичелли «Рождение Венеры». Совершенно верно, на ней снова было очередное платье с низким вырезом, но после Стивена Кобб-Хардинга она стала слишком чувствительной к комплиментам по поводу ее груди — особенно, когда ее партнер по танцу даже не стал обсуждать погоду или количество присутствующих гостей.

— И прекраснее, чем Афродита, — добавил Томас Честерфилд, когда они снова прошли мимо друг друга.

Вот оно что. Он просто сравнивает ее со всеми богинями по порядку, а не только с теми, которые обнажены. При этом по существу Венера и Афродита были одной и той же богиней, в зависимости от того, какой мифологии придерживаться — римской или греческой мифологии.

Элинор одернула себя. Предполагается, что она должна чувствовать себя польщенной. Ради всего святого! Привлекательный молодой джентльмен делает ей комплименты, а все, о чем она может думать, это запутался он в мифологии или нет. Очевидно, некоторые из пресыщенных взглядов Деверилла на жизнь перешли к ней.

Ряды танцующих снова скрестились, и она обнаружила, что взяла за руку Шарлеманя.

— Кто твоя партнерша? — спросила Элинор, когда они развернулись.

— Леди Шарлотта Эванс, — ответил ее брат. — А ты с кем танцуешь?

— Честерфилд.

— Болван, — ответил он, и двинулся прочь.

Ну, это уже чересчур. Она ведь только согласилась потанцевать с Томасом, а не выйти за него замуж. И у Честерфилда была репутация приличного молодого человека с будущим в Палате Общин, если он выберет эту карьеру. Не его вина, что он немного… пресный. Хм. Каждый покажется пресным, если сравнивать его с маркизом Девериллом.

Элинор все еще размышляла над тем, почему Томас Честерфилд выглядел не слишком привлекательно для нее, когда танец закончился, и он повел ее к столу с закусками.

— Благодарю вас, мистер Честерфилд.

— Это было великолепно, танцевать с вами, — проговорил молодой человек, его слова немного спотыкались друг о друга. — Я тут думал, может… то есть, это… захотели бы вы присоединиться ко мне на пикнике. — Он покраснел. — У меня очень много перспектив, знаете ли.

— Да, я слышала, — ответил она. — Я…

— Полагаю, у каждого есть перспективы того или иного рода, — произнес низкий голос Деверилла позади них, растягивая слова. — Возможно, вы должны заявить о своих стремлениях.

Светлая кожа на лице Томаса стала красной.

— Но у меня есть пер…

— Держите их при себе, — прервал его маркиз. — Этот вальс — мой.

С этими словами он взял Элинор за руку и положил ее пальцы на свое плечо. Позади них Честерфилд на мгновение запнулся, а затем побрел в сторону комнаты для игры в карты, где имелся большой запас крепких напитков.

— Это на самом деле было необходимо? — спросила она. — Он только пригласил меня на пикник.

Валентин замедлил свои шаги.

— Он — один из твоих потенциальных мужей? — спросил маркиз, приподняв бровь. — Мои извинения. Возвращайся назад и закончи беседу с ним. Ты должно быть отчаянно желаешь узнать, каковы его перспективы.

— Ты сейчас заставил его так нервничать, что мне вряд ли удастся прилично побеседовать с ним.

Его губы изогнулись.

— Я сомневаюсь, что ты смогла бы сделать это и раньше.

Начался вальс, и он повернулся к ней лицом, медленно обвил рукой тонкую талию и притянул девушку немного ближе, чем диктовали приличия. Ее сердце застучало, одновременно от возбуждения и от беспокойства — ей просто необходимо сегодня рассказать Валентину о своем плане, если она хочет выполнить его. В то же время, Элинор задумалась над тем, что же делает его более привлекательным для нее, по сравнению со всеми другими мужчинами, даже более приличными, правильными джентльменами.

— Деверилл, сделай мне комплимент, — попросила она, глядя в его ленивые зеленые глаза.

— Комплимент?

— Что ты мог бы сказать, чтобы произвести впечатление на молодую леди?

Его улыбка стала еще шире.

— Большую часть того, что я могу сказать, не подобает произносить на публике.

— Попытайся, хорошо?

Он вздохнул.

— Ладно. — Они некоторое время вальсировали в тишине. — Комплимент. Хм.

— Ох, прекрати это, — запротестовала Элинор, краснея. — Несомненно, ты в состоянии что-то придумать.

Она ждала неизбежных замечаний о ее глазах, или волосах, или сходстве с той или иной богиней