нарастал. Не было сомнения, что противник подтягивает танки, готовит удар.

О том же доложил и Зинкевич:

— Передали разведчики дивизии, что воздушная разведка наблюдает выдвижение колонн противника из глубины.

Зинкевич начал докладывать об установлении связи с соседями, но за высотой громыхнул оглушительный артиллерийский залп. Основная масса огня обрушилась на район обороны первого батальона. И тут же пошли в атаку танки. За ними — пехота.

Завязался бой за передний край на всем участке полка, но танки противника, встретив организованный огонь воинов первого батальона, свернули вправо и, газуя на предельных оборотах, устремились в гору по узкой лощине, разделявшей батальоны первого эшелона. Вскоре нескольким из них удалось прорваться чуть ли не до штаба второго батальона.

«Вот это номер! Думал, прикидывал всякие варианты, а оказалось, что этого-то и не учел», — упрекал себя Горновой. Выручил Чернов. Стрелой вырвавшись из-за бугра, дивизион открыл ураганный огонь. Первыми же выстрелами были подожжены три танка. По пехоте открыла огонь полковая минометная батарея.

Через час два танка из прорывавшихся восьми вместе с остатками пехоты были отброшены за передний край.

Понес тяжелые потери и батальон Березина, был вторично ранен старший лейтенант Бобров, по роте которого и на этот раз пришелся основной удар.

На остальном фронте полка враг также не имел успеха.

В течение дня дивизия Костылева отразила несколько атак, но, судя по их характеру, противник прибегал к ним не столько с целью восстановления положения по Десне, сколько для выигрыша времени, необходимого для подготовив обороны по основному рубежу Восточного вала, намеченного ставкой Гитлера вдоль западного берега Днепра.

Ночью соединение генерала Костылева сменили вновь подошедшие части.

Через пять суток дивизия Костылева, снятая с плацдарма, ночными форсированными маршами снова вышла к Десне, но уже гораздо южнее — ниже Караваева, где главные силы армии завершили уничтожение захлестнутой вражеской группировки.

Горнового комдив вызвал на НП, выдвинутый непосредственно к реке. После краткого разъяснения общей обстановки велел развернуть карту.

— Получишь особую задачу. Ни по важности, ни по масштабам нам такой пока решать не приходилось.

Горновой насторожился:

— Слушаю вас, товарищ генерал.

Костылев подтянулся ближе к столу, окинул взглядом его карту из конца в конец.

— Не годится. Мала. Тут нам, брат, придется решать задачу чуть ли не оперативных масштабов.

Генерал бросил на стол свою карту.

— Смотри сюда.

Оба наклонились над соткой с нанесенной обстановкой.

— Пока мы будем доколачивать противника в районе Караваева, ты обязан будешь обеспечить бросок дивизии через Днепр вот в этом районе. — Генерал обвел карандашом уже нанесенный на карте овал в районе Комарина. — Тебе выпадает счастье освободить первый населенный пункт Белоруссии.

— Да-а-а, — протянул Горновой в раздумье. — Честь, конечно, великая. Но…

Михаил Романович хотел, спросить, что полк получит из переправочных средств, но генерал опередил:

— Подсобить переправочными средствами не могу. Нет их и у командарма. А машины твои на пароме переправим. Захватили тут, разбитый. Подлатают саперы, и тебе хватит. Если удастся его по частям взвалить на машины — бери с собой. Пригодится.

Возвращаясь в полк, Горновой старался мысленно охватить весь объем работ, который предстояло выполнить в течение одного дня, чтобы подготовить подразделения полка к преодолению Десны. Тут все было более-менее ясно, но с трудом укладывалось в голове, как можно к завтрашнему утру захватить плацдарм на Днепре.

Покачиваясь в седле, Горновой долго не отрывал взгляда от карты, оценивал местность, где было бы сподручнее не только подойти к реке, но и преодолеть ее. Ширина более четырехсот метров.

Несколько успокаивало то, что в полосе выхода полка к Днепру к обоим берегам подступал лес. Это спасение. Есть лес — будут плоты, возможно, удастся отыскать еще кое-что. А в общем, не так страшен черт, как его малюют.

О многом следует подумать, многое сделать, но главное — настроить людей. Они должны рваться к реке, понимая всю важность выполнения этой задачи и оказанное доверие быть первыми. Только так.

Прибыл Горновой в расположение полка с высоко поднятой головой, стараясь показать даже своим ближайшим помощникам, что полку доверено выполнить особую задачу.

— Вот так-то, братцы! — с задором воскликнул полковник, спрыгивая с коня и оглядывая встречавших его начальника штаба и замполита. — Пошли.

У командира на груди рядом с орденами Красного Знамени и Суворова ярко сверкал орден Ленина. Кротов и Зинкевич поздравили Горнового с высокой наградой.

— Поздравляю и вас. Наступает важное событие. В палатке, установленной под развесистой старой сосной было пасмурно и сыровато.

— Подними полы, — шумнул Горновой ординарцу. — Так вот, — сказал он, привлекая внимание к брошенной на походный столик карте, — получена задача: через сутки быть нам за Днепром.

Далее Горновой объяснил детали задачи, а в заключение с шутливой ноткой в голосе сказал:

— На нас смотрит вся Европа. Войдем в историю. Это я о нашем полку говорю.

Зинкевич, выхватив из планшета циркуль и переставляя его ножки от Десны до Днепра, произнес негромко:

— Пятьдесят с гаком.

— Хороша задачка, — выдохнул Кротов. — Помолчав, добавил: — А и правда, задача особой важности.

На землю начали опускаться сумерки, когда по сигналу Горнового, уже находившегося на НП у Десны, полк начал выдвижение. Через три часа он был на плацдарме, захваченном передовыми частями.

— Теперь, не ввязываясь в бои, жми к Днепру, — приказал Костылев.

— Ясно. Я — с первым батальоном, усиленным пушечным дивизионом.

— Высылай охранение и немедля — главные силы, — сказал командир полка начальнику штаба. — Выйду к реке — возвращу машины.

Еще и с места не тронулись, когда зачастил мелкий дождь. «Вот те на!» — огорчился Горновой. Но, присмотревшись к ползущим чуть ли не по земле облакам, успокоился: «Небесная канцелярия на нас работает, авиация противника не сможет вести разведку».

На подступах к реке Горнового встретил капитан Соловей, высланный вперед со взводом конной разведки. Коротко доложил:

— До Днепра около километра. На этом берегу противника нет. Его оборона южнее в районе Комарина.

— Как же так? Если рядом Днепр, то где же деревня Потехино? — Спрятав карту под плащ-накидку, Горновой посветил фонариком. Соловей отвечал уверенно:

— Никакой ошибки. Сам был на берегу, водички днепровской попил.

Горновой погасил фонарик, выпрямился:

— Вероятно, и так. Вон же торчат трубы и дымком попахивает. — Взглянул на часы. «Около двух. Надо