компании, особенно после вчерашнего. Тем более что он и сегодня, похоже, всерьез собирается ухаживать за ней.

Филиппа забыла, что надо дышать, когда капитан крепко взял ее за талию и поставил на траву. Он заглянул ей в глаза и склонился к ее лицу…

— Нет! — в панике воскликнула она. — Правила! Вы помните?

— Да, конечно, и еще действия… шаги. — Беннет выглядел раздраженным, но вместе с тем ситуация его забавляла.

— Совершенно верно. Поэтому все, что мы захотим сделать, необходимо сделать правильно.

— Мы? — Он взял ее за руку и притянул к себе. — По-моему, мы хотим поцелуя, разве нет?

— Да, но если вас не заботят правила поведения и пристойность, мне необходимо знать больше о ваших целях и мотивах, прежде чем я разрешу вам сбить меня с истинного пути, капитан Вулф.

— К этому мы еще вернемся, — сказал Беннет. Он подошел к фаэтону и достал из-под сиденья небольшую сумку. — А пока я привез вам подарок.

— Кожаную сумку?

Беннет удивленно поднял бровь.

— Думаю, вы можете получить и сумку, если хотите, но мне кажется, что вас больше заинтересует ее содержимое. Присядем?

Филиппа сцепила руки за спиной.

— Вы пытаетесь совратить меня?

— Я уже сказал, что да! — Беннет опустился на поваленный ствол дерева и жестом пригласил ее сесть рядом. Слишком близко к нему! Если бы еще сердце не колотилось так сильно. Бога ради! В конце концов, этот привлекательный мужчина не лев. Он ее не съест.

— Здесь действительно очень красиво. Хорошо, думаю, мы можем недолго посидеть.

— Знаете, когда я в последний раз сидел у воды, крокодил едва не съел капитана Лэнгли. Зря я ему помешал. Теперь я это хорошо понимаю.

— Вы не должны так говорить, Беннет. Кроме того, знаете, в книге это он вас спас. — Она села рядом.

— Да, припоминаю. — Он подвинулся к ней ближе, поставил на колени сумку и открыл ее. — Я выменял это в одном из дружественных племен на зеркало, — сказал он. Достал маленькую фигурку, мастерски вырезанную из дерева, и показал Филиппе. — Как вы думаете, кто это?

Филиппа протянула руку, и он положил ей на ладонь необычную статуэтку. Сидящая на корточках фигура была размером примерно со страусиное яйцо, но толстый мех, плоский нос и угрожающе оскаленные зубы были явно не птичьими.

— Это похоже на шимпанзе, — неуверенно предположила она, — но не очень.

— Я тоже так подумал. А после того как я написал экономке, чтобы она открыла один из ящиков, нашла эту вещь и прислала мне, она это сделала, но снабдила посылку злобным посланием о том, что я ее терроризирую.

— Неудивительно. Фигурка выглядит устрашающей. — Филиппа вертела статуэтку в руке, стараясь рассмотреть ее со всех сторон. — Вам не доводилось встречать похожее животное?

Беннет энергично покачал головой, и ему на лоб упала непослушная прядь темных, чуть вьющихся волос.

— Нет. Ни разу не видел ничего подобного. Павианы — самые крупные обезьяны в том регионе.

— Возможно, это мифологическое существо. Нахмурившись, он провел пальцем по спине фигурки — как будто лаская ее.

— Более двух тысячелетий назад, — сказал он, внимательно рассматривая широкую плоскую физиономию неведомого существа, — карфагенский исследователь Ганнон писал, что видел на западном побережье Африки очень крупные и заросшие шерстью существа. Он назвал их гориллами. Возможно, это именно она. — Весело взглянув на свою спутницу, Беннет ухмыльнулся. — Или художник выпил слишком много перебродившего ягодного пива, и это на самом деле изображение его жены. В любом случае мне фигурка показалась интересной, и я решил, что вам она тоже понравится. Так что она ваша.

— Вы действительно дарите ее мне? — Филиппа не могла скрыть недоверия.

— Не знаю ни одной другой женщины, которая пожелала бы дотронуться до нее или проявила бы интерес к ее происхождению.

Филиппа улыбнулась и стала рассматривать фигурку с удвоенным интересом. Может быть, ничего подобного в мире больше нет, а он отдал такую ценность ей.

— Спасибо вам, Беннет. Она замечательная.

— Замечательная и пугающая. — Капитан с улыбкой взглянул на Филиппу, заставив ее сердце вновь забиться быстрее, и снова полез в сумку. — Тут у меня есть кое-что более симпатичное.

Он достал ожерелье. Ничем иным эта вещь быть не могла. Среди ярко раскрашенных деревянных бусин и ракушек выделялись три предмета, напоминавшие три больших когтя.

— Я получил это, победив в поединке главного воина племени. Мне пришлось вооружиться палкой и выбить из земляного круга соперника. Это может показаться несложным, но эти проклятые штуковины очень уж сильно ранят кожу.

— Ваша кожа была голой? — заинтересовалась Филиппа и тут же поняла, что Оливия ни за что не задала бы подобный вопрос.

— С головы до пят. Таково было одно из условий поединка. — Беннет искоса посмотрел на Филиппу. На ее лице читался искренний интерес. — Когти принадлежали леопарду, очевидно, убитому этим самым воином такой же палкой. Я думаю, что у него все же было копье, но воин отказался это признать. Отсюда и поединок в земляном кругу.

— Вы поспорили с воином из-за этого? Беннет пожал плечами.

— Я тоже убил леопарда, вы же знаете. Но только я использовал винтовку Бейкера. — Он протянул ей ожерелье. — Оно защищает от злых духов. Кроме того, оно просто красиво.

Филиппа потянулась к ожерелью, но тут же опомнилась.

— Вы не можете дарить мне украшения.

— А мне кажется, могу.

— Есть, по крайней мере, две причины, по которым вы все-таки не можете делать мне такие подарки.

Капитан тяжело вздохнул.

— Не могу дождаться. Просветите же меня, наконец.

— Во-первых, вы сейчас не в состоянии мыслить четко и ясно. Когда же вы найдете девушку, более подходящую для человека вашего положения, то захотите получить эти вещи обратно, а я окажусь в неловкой ситуации. Кроме того, я не желаю, чтобы мое сердце было разбито.

— Но я вовсе не намерен разбивать ваше сердце! — воскликнул Беннет. Он бросил ожерелье на колени, чтобы освободить руки, и нежно провел пальцем по ее щеке. — Хотя мне нравится, что речь зашла о вашем сердце. Продолжайте.

Филиппа встряхнулась. От его прикосновения она забыла, о чем говорила.

— Ах да… во-вторых, украшения — очень личный подарок. Есть п…

— Да-да, я знаю. Есть правила, — закончил он, сердито нахмурив брови, и взял ее за руки. — Не отговаривайте меня, Филиппа. Я предупредил, что буду ухаживать за вами. Если вы хотите, чтобы я поступал, по-вашему, я готов. До определенного предела. Но если вы будете продолжать твердить свое проклятое «вы не можете делать то» и «вы не можете делать это», глядя на меня со… страстью в глазах, я немедленно посажу вас в коляску и не остановлюсь, пока мы не окажемся в Гретна-Грин. Вам понятно?

Ее дыхание участилось. Каждая клеточка ее тела желала придвинуться чуть ближе к нему — так, чтобы их губы встретились.

— Сделайте это, Филиппа, — едва слышно выдохнул он. — Поцелуйте меня.

Она не шевельнулась, хотя была уверена, что будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

— Я не буду указывать вам, что вы не должны делать, — пролепетала она дрожащим голосом, — но скажу, что вам следует делать. Если вы хотите… сделать это правильно. Если вы всерьез… ухаживаете за