– Вы, надеюсь, понимаете положение вещей, мистер Брукер? Многие люди извлекают выгоду из смерти мисс Идз, хотя многие из них к этому совершенно непричастны. Так что без подобных вопросов не обойтись. Какую часть этого дела вы наследуете?

– Это зарегистрировано в официальном документе.

– Угу. Но вы-то знаете, не так ли?

– Конечно знаю.

Тогда, если не возражаете, проясните, какую часть?

– Согласно завещанию Натана Идза, сына основателя дела, ко мне, я полагаю, отойдет часть капитала корпорации, равная девятнадцати тысячам тремстам шестидесяти двум долларам. Такая же часть отойдет четырем остальным: мисс Дьюди, мистеру Квесту, мистеру Питкину и мистеру Холмеру. Остальные суммы – небольшие.

Заговорил белоголовый, устремив на меня острый взгляд своих серо-голубых глаз.

– Я – Бернар Квест. – Его голос был твердым и сильным, без каких бы то ни было признаков волнения. – Я состою в этой организации шестьдесят два года. Тридцать четыре из них был коммерческим директором и двадцать девять – вице-президентом.

– Хорошо, – сказал я, взяв ручку. – Я хочу записать имена всех присутствующих.

Я посмотрел на женщину, сидевшую слева от Бернара Квеста.

Средних лет дама с жилистой шеей и большими ушами, она явно была сугубой индивидуалисткой, поскольку на губах у нее не было и намека на помаду.

Я спросил:

– Ваше имя, пожалуйста.

– Виола Дьюди, – четко выговорила она. Голос ее звучал удивительно приятно. Я даже оторвал голову от своего блокнота. – Я была долгое время секретаршей мистера Идза, а в 1939 году он сделал меня помощником президента. Президентом, естественно, был он. Во время болезни, то есть в течение четырнадцати последних месяцев его жизни, я вела дела.

– Мы помогали ей всем, чем могли, – многозначительно сказал Брукер.

Виола Дьюди не обратила на его замечание ни малейшего внимания.

– Моя официальная должность, – продолжала она, – помощник секретаря корпорации.

Я перевел взгляд:

– Вы, сэр?

Джентльмен, сидящий слева от Виолы Дьюди, оказался аккуратным, маленьким и весьма самодовольного вида человеком с иронической складкой в уголках рта. Он был из тех людей, которые, достигнув пятидесяти лет, так на всю жизнь и остаются в этом возрасте.

Он, очевидно, был простужен, поскольку без конца чихал и сморкался.

– Оливер Питкин, – сказал он слегка охрипшим голосом. – Секретарь и казначей корпорации с 1937 года, с тех пор, как мой предшественник умер в возрасте восьмидесяти двух лет.

Я начал подозревать, что конференция, которую я прервал, касалась отнюдь не полотенец. Из четырех лиц, названных Брукером, не считая его самого, здесь присутствовало только три, то есть все, кроме Холмера. Это, конечно, нельзя было считать уликой ни против одного из них, но я много бы дал за то, чтобы услышать, о чем беседовали эти люди до моего прихода. Имея в виду это обстоятельство, нельзя сказать, что я действовал опрометчиво.

Я сфокусировал свое внимание на особе, оставшейся пока безымянной и единственной из пяти достойной изучения совершенно из других соображений, не имеющих отношения к убийству Присциллы Идз. Судя по ее возрасту, она могла бы быть внучкой Бернара Квеста.

Что же касается ее внешнего вида, то он мог быть и улучшен, но ни одна из его деталей не взывала к перестройке. От меня не укрылась тенденция головы Брукера дергаться вправо, туда, где она сидела. Я спросил, как ее зовут.

– Дафни О'Нейл, – ответила она. – Но не думайте, что ваша маленькая записная книжка нуждается во мне, мистер детектив, потому что в завещании мистера Идза мое имя не фигурирует. Когда он умер, я была всего лишь послушной маленькой девочкой и начала работать в «Софтдауне» только четыре года назад. Сейчас я модельерша корпорации.

Ее манера произносить слова никак не могла быть названа младенческой болтовней в полном смысле этого слова, но у меня осталось чувство, что через очень короткое время она может стать таковой. Кроме того, она назвала меня «мистером детективом». Это говорило о том, что на модель «Софтдауна» лучше смотреть, чем ее слушать.

– Возможно, вам следует знать, – по своему почину начала Виола Дьюди, своим чистым, приятным голосом, – что, если бы мисс Идз дожила до понедельника и взяла бразды правления в свои руки, мисс О'Нейл пришлось бы искать другое применение своим талантам. Мисс Идз их оценила. Вы можете посчитать великодушием со стороны мисс О'Нейл ее заботу о вашей маленькой книжечке, но…

– Разве это так важно, Ви? – резко бросил ей Бернар Квест.

– Думаю, да. – Она сохранила спокойную твердость. – Будучи умной женщиной, Берни, я могу быть более реалистичной, чем любой мужчина, даже вы. Никто ничего все равно не сможет скрыть, так почему бы не ускорить агонию? Они ведь все равно до всего докопаются. Ну, скажем, им станет известно, что десять лет назад, еще до смерти Нэта Игз, вы пытались убедить его передать вам третью часть дела, а он наотрез отказал вам. Теперь насчет Олли. – Сна посмотрела, отнюдь не враждебно, на Оливера Питкина. – Под его маской скромного и исполнительного труженика скрывается свирепый женоненавистник, который видеть не может женщину, владеющую каким-то делом или ведущую его.

– Дорогая моя Виола… – начал было Питкин с изумлением в голосе.

Но она перебила его:

– Мое стремление к власти так велико, что вы, четверо мужчин, которые не терпите и в то же время боитесь друг друга, ненавидите меня больше всего… И прекрасно знаете, что, получи Присцилла контрольный пакет, я заняла бы самое высокое положение. Они также узнают и о том, что Дафни О'Нейл… О Боже, что это за имя – Дафни…

– Ничего особенного, оно просто означает «лавровое дерево», – подсказала Дафни.

– Я и сама отлично знаю, что оно означает. И еще знаю о том, что она натравливает друг на друга Перри Холмера и Джея, а приближающееся 30 июня приближало ее увольнение, да и их тоже. О том, что Джейн…

Но тут ее остановила Дафни, которая, перегнувшись через Питкина, шлепнула ее рукой по губам. Она действовала так быстро и точно, что Виола Дьюди не успела даже уклониться или защититься. Мисс Дьюди подняла руку, собираясь парировать удар, но лишь прикрыла рот и вскрикнула.

– Ты сама напросилась на это, Ви, – сказал ей Квест. – И если ты рассчитываешь на то, что мы с Олли на твоей стороне, а я полагаю, что именно на это рассчитываешь, то ты глубоко заблуждаешься.

– Я уже давно собиралась это сделать, – сказала Дафни, чья речь более чем когда-либо напоминала младенческий лепет. – И меня ничто не остановит. Я достаточно долго сидела и ждала, пока мисс Дьюди не произнесет ту фразу, на которой ее прервали.

Очевидно, больше никто уже не собирался высказываться. Беседа была прервана. Все замолчали, и поэтому начал я:

– Мисс Дьюди абсолютно права. Но это совсем не значит, что я считаю, будто все, сказанное ею, – истина. Этого я пока не могу определить, но повторяю: она была права, когда говорила, что если вы попытаетесь скрыть какие-нибудь факты, то лишь продлите агонию.

Рано или поздно все выходит на поверхность. И чем быстрее это произойдет, тем лучше. И не обманывайте себя на этот счет. – Я посмотрел на президента. – Ничего бы не было плохого в том, мистер Брукер, – сказал я, – если бы вы последовали примеру мисс Дьюди. Я хочу знать, какова позиция каждого и как вы к ней относитесь. Например, вот эта ваша конференция. О чем вы говорили?

Брукер, повернув голову, внимательно рассматривал меня.

– Мы говорили, – произнес он, – о том, что обстоятельства смерти мисс Идз, особенно в такое время, создадут чрезвычайно неприятную для всех нас ситуацию. Я сказал об этом мистеру Квесту, и мы решили обсудить все это с мисс Дьюди, мистером Питкином и…

Я уже говорил раньше с мисс О'Нейл и решил, что и ей следует присутствовать на нашем совещании.