каменными плитами неправильной формы, промежутки между которыми заполняли полоски плотного дерна. Мы провели там больше часа, но вся польза, которую мне за это время удалось извлечь — это три хайбола. Ларри не пришелся мне по душе. Он говорил как актер; из его нагрудного кармана торчал зеленый, под цвет рубашки платок; меньше чем за шестьдесят минут он успел трижды упомянуть Светский календарь; и, наконец, его часы имели шестигранную форму, хотя все приличные часы могут быть только круглыми. Что касается невзыскательной болтовни, он показался мне довольно остроумным, но, должен признаться, в компании он выглядел бы достаточно блекло. Секретами он не разбрасывался. Тема анонимных писем вызвала у него взрыв негодования. Ещё я узнал, что он умел пользоваться пишущей машинкой, что Мариэлла отправилась в центр города с какими-то поручениями, а Джанет была с доктором Брейди на верховой прогулке. К доктору Брейди он, похоже, относился несколько неуважительно, хотя я и не смог уловить, почему именно.

Когда пробило пять, а тетя так и не появилась, он пошёл разузнать и, вернувшись через минуту, сказал, что я могу подняться наверх. Он проводил меня по лестнице, показал нужную дверь и исчез. Я переступил через порог и очутился в кабинете. Там никого не было. Повсюду царил беспорядок. В кресле горой лежали телефонные книги. Листки промокательной бумаги на столе использовались, очевидно, ещё со времен подписания Декларации Независимости. Пишущая машинка пылилась без чехла. Я стоял и невесело глядел по сторонам, когда наконец в комнату вбежала Бесс Хадлстон, за которой трусил тощий субъект. Его глаза были такими же черными, как у неё, но в остальном он казался усохшим и выцветшим.

— Извините. Здравствуйте. Мой брат. Мистер Голдвин, — произнесла она, прошмыгнув мимо меня.

— Гудвин, — твердо поправил я и пожал руку, протянутую её братом.

Я с удивлением обнаружил, что у него было крепкое рукопожатие. Тем временем Бесс Хадлстон уже села за стол и выдвинула ящик. Она достала чековую книжку, взяла ручку, выписала чек, развела несусветную грязь при попытке промокнуть чернила и протянула чек своему брату. Он скользнул по нему взглядом и сказал:

— Нет.

— Да, — отрезала она.

— Послушай, Бесс, но ведь это не…

— Придется потерпеть, Дэн. По крайней мере, эту неделю. Ничего не поделаешь. Я тебе тысячу раз говорила, что…

Она замолчала, посмотрела на меня и перевела взгляд на брата.

— Ладно, — сдался Дэниел, засунул чек в карман и опустился в кресло, задумчиво мотая головой.

— Итак, — Бесс повернулась ко мне, — что у вас?

— Похвастать пока нечем, — ответил я. — На письме и конверте уйма отпечатков пальцев, но поскольку вы их показывали брату, племяннику, девушкам и доктору Брейди, я полагаю, все они к ним прикасались, верно?

— Да.

Я пожал плечами.

— Ещё Мариэлла научила мистера Вулфа готовить фрикасе из солонины. Весь фокус заключался в требухе. Помимо этого, никаких новостей. Кстати, Джанет знает, что вы её подозреваете. И ей очень хотелось заполучить фотографию.

— Какую фотографию?

— Тот самый её снимок, который я, по вашему распоряжению, отправил в мусорное ведро. Он случайно попался ей на глаза. Вы не возражаете, если она его получит?

— Конечно, нет.

— Вы ничего не можете добавить по этому поводу? Вдруг существует какая-то связь…

— Нет, карточка не имеет к делу ни малейшего отношения. Она вам никак не поможет.

— Мистер Вулф приглашал доктора Брейди заглянуть к нему сегодня около двух, но доктор ответил, что слишком занят.

Бесс Хадлстон подошла к окну, выглянула и вернулась обратно к столу.

— Однако он не слишком занят, чтобы кататься на одной из моих лошадей, — заметила она едко. — Они с Джанет должны скоро вернуться. Я, кажется, слышала шум в конюшне.

— Он зайдет в дом?

— Зайдет. Чтобы выпить коктейль.

— Ясно. Мистер Вулф просил передать, что существует некоторая вероятность того, что отпечатки удастся найти на втором письме. На том самом, которое получил ваш богатый знакомый.

— Оно недосягаемо.

— Вы не могли бы попросить его на время?

— Нет.

— Ваш знакомый передал его в полицию?

— Господи, как вам такое пришло в голову!

— О'кей. Я уже поиграл в пятнашки с Мистером и переговорил с вашим племянником. Теперь я хотел бы посмотреть, где хранятся канцелярские принадлежности Джанет, и взять образец шрифта пишущей машинки. Это она?

— Да. Но сперва давайте зайдем в комнату Джанет. Я провожу вас.

Я пошёл за ней. Комната оказалась на том же этаже в противоположном конце коридора — приятное маленькое жилище, уютное и аккуратное. Но канцелярские принадлежности меня разочаровали. Они находились не в коробке. Они лежали в выдвижном ящике стола, который не запирался и имел ручку в виде тонкого металлического кольца — на нем едва ли могли оставаться отпечатки, — так что любой желающий имел возможность спокойно открыть его и взять бумагу или конверты, словом, то, что нужно, абсолютно без всякого риска. Бесс Хадлстон ушла, предоставив мне изучать обстановку, и, осмотревшись там, где осматривать было в общем-то нечего, я вернулся в кабинет. Дэниел по-прежнему сидел в кресле, в той самой позе, в какой мы его покинули. Заправив в пишущую машинку взятый из ящика Джанет листок, я отстучал несколько пробных строк и уже собрался сунуть его в карман, когда Дэниел произнес:

— Вы сыщик.

Я кивнул:

— По крайней мере, считаюсь таковым.

— Вы ищете того, кто распространял эти анонимки?

— Да. — Я щелкнул пальцами. — Что-то вроде.

— Каждый, кто занимается подобными мерзостями, заслуживает быть погруженным до подбородка в десятипроцентный раствор плавиковой кислоты.

— Это что, неприятно?

Дэниел передернулся.

— Неприятно. Я задержался, потому что решил, что вы, возможно, захотите задать мне какие-нибудь вопросы.

— Очень признателен. Какие вопросы?

— В том-то и беда. — Он негромко вздохнул. — Мне нечего вам рассказать. Видит Бог, я был бы рад. Но у меня нет даже подозрений. Могу предложить лишь комментарий. Непредвзятый. Вернее, два комментария. И прошу довести их до сведения мистера Вулфа.

— Непременно. — Я сделал заинтересованное лицо. — Итак, комментарий номер один?

Дэниел окинул меня взглядом и поджал губы.

— Только что в разговоре с сестрой вы упомянули пятерых человек: её племянника Ларри — моего тоже, мисс Николс, мисс Тиммс, доктора Брейди и меня. Хочу заметить, что удар, направленный против Бесс, заденет четверых из этих пяти. Я как брат питаю к ней давнюю и глубокую привязанность. Девушки состоят у неё на службе, за что получают хорошее жалованье. Ларри она тоже платит приличные деньги. Откровенно говоря — я его дядя и имею право судить, — слишком приличные. Не будь Бесс, он смог бы зарабатывать себе на жизнь разве что разгружая баржи с углем за четыре доллара в сутки. Во всяком случае я не знаю другого занятия, которое не перенапрягало бы его умственные способности сверх предела. Как видите, благополучие Ларри целиком зависит от благополучия его тети. Таким образом, мы четверо