подтвердились, и около 3400 года до н. э. никто не мог наблюдать за этой звездой с Великой пирамиды, ибо построили пирамиду много веков спустя, а именно около 2550 года до н. э. Но и тут мы можем сказать: насколько выше такая ошибка убеждения, что Великая пирамида была прибежищем для всех знаний человечества в древнюю эпоху!
К иной категории относятся теории и гипотезы, авторы которых стремятся разрешить некоторые связанные с пирамидами проблемы при помощи аналогий с современным техническим прогрессом. Например, польский архитектор В. Козиньский, сотрудник археологической экспедиции К. Михаловского в Египте, в работе «Организация процесса капитального строительства пирамиды Хеопса» (1969) высказал предположение, будто для решения такой сложной технической и организационной задачи, какой было создание пирамиды Хеопса, необходимо было некое «специализированное государственное предприятие», которое осуществляло строительство «по заранее разработанному строгому графику». При реализации такого архитектурного замысла инженеры не могли опираться только на планы и чертежи, а должны были пользоваться и «макетами», как это обычно делается в современном капитальном строительстве. Макеты древних египтян, по его мнению, сохранились: это как раз «три пирамиды-спутницы на восточной стороне пирамиды Хеопса, изготовленные в масштабе примерно 1:5», причем каждая из них соответствует «одной из трех известных нам стадий ее строительства». Эта гипотеза вызвала у египтологов большие сомнения, ибо не согласовалась с имеющимися данными о функции пирамид-спутниц; кроме того, Козиньский не принял во внимание остальные пирамиды-спутницы, у которых, как правило, иной наклон, а часто и совсем иная структура, чем у главной пирамиды. Но, несомненно, теория эта примечательна, и К. Михаловский сказал об ее безвременно умершем авторе: «А не был ли он в принципе прав?».
Помимо «технических» теорий и гипотез время от времени появляются и «экономические:». С наиновейшей и ныне наиболее известной выступил британский физик и видный специалист по сжижению гелия К. Мендельсон, о котором мы упомянули в связи с пирамидами в Медуме и Дашуре. Толчком к ее созданию послужила долго дискутировавшаяся и до сих пор не решенная проблема: почему некоторые цари не довольствовались одной пирамидой? В 1974 году Мендельсон опубликовал объемистую книгу «Загадки пирамид», а до этого ряд статей, одну из которых назвал «Пирамиды для безработных?». В этой статье он высказывает предположение, будто египетские цари старались обеспечить в стране полную занятость и для этого решили прибегнуть к непрерывному строительству пирамид. «Едва строительство какой-нибудь пирамиды завершалось и переставало приковывать к себе большое количество рабочей силы, как сразу же начинали строить новую. Так строительство пирамид стало экономической неизбежностью независимо от того, было ли достаточное количество фараонов, чтобы хоронить их в этих пирамидах». Выходили, что пирамиды были чем-то вроде средневековых «голодных стен» или известных нам по эпохе капитализма «общественных работ». Это кажется вполне приемлемым, но лишь до тех пор, пока мы не осознаем, что тут под одним названием подразумеваются совершенно разные вещи, а понятия современного денежного хозяйства переносятся на древнее натуральное. В первом случае речь идет о благотворительных работах, главной целью которых было дать людям заработок; но рядовые строители пирамид ничего не зарабатывали, а лишь выполняли трудовую повинность. Деньги и заработная плата в нашем смысле в ту пору в Египте еще не существовали; вознаграждались за труд (натуральными продуктами и без учета конкретной производительности) только квалифицированные специалисты, в то время как основная масса строителей в лучшем случае получала пропитание (из того, что ранее она сама отдала царю в качестве подати). Речь тут, конечно, не шла и о «борьбе с безработицей». Это ясно хотя бы из того, что царей, повелевших построить для себя больше чем одну пирамиду, было немного. Во всей египетской истории их было всего двое: Снофру и Аменемхет III.
Нетрудно заметить, что во всех этих и им подобных теориях или гипотезах, как они ни интересны, имеет место явная внеисторическая модернизация, которая обесценивает их значение для науки. Египтологи привыкли объяснять загадки Древнего Египта данными, которые предоставляет сам Древний Египет; это касается и проблем, связанных с пирамидами; они больше доверяют своей науке, чем идеям, рождающимся вне ее. И все же египтологи не могут просто пройти мимо них, «ведь и за забором науки растут пальмы и тоже приносят плоды». Большей частью египтологи не комментируют этих гипотез и почти никогда не полемизируют с их авторами, ибо считают более целесообразным развивать позитивные знания; кроме того, они не видят в подобных авторах своих врагов. Свой гнев они чаще обращают против лжеинформаторов, распространителей всяческих вымыслов, ловких публицистов, безответственно относящихся к написанному, — правда, насколько у них самих хватает на это энергии и времени.
Несерьезные книги о Древнем Египте имеют гораздо более отрицательное воздействие, чем труды «пирамидоманов» или «пирамидиотов». Мистику читатель распознает довольно легко; с мистификацией дело обстоит хуже, особенно если она нашпигована цитатами из трудов ученых и преподносится в научной упаковке. К сожалению, таких сочинений великое множество, они появляются снова и снова с регулярностью нильских наводнений. Интерес к Древнему Египту не ослабевает, а поскольку это своего рода неохраняемый участок, о нем можно писать что угодно; конечно, не в книгах, написанных учеными для ученых, а именно в книгах и статьях, предназначенных для широкого читателя. Ведь никому не принесет вреда, если кто-то перепутает династии, вложит в уста египетского жреца изречение Аристотеля или принципы христианской морали, чародеев назовет философами, а военачальника генералом или капитаном. Иной раз такая мистификация имеет и другое значение, когда, например, египетскому обществу приписываются проблемы, с которыми можно встретиться и при капитализме (из чего в таком случае вытекает, что они «вечны» и «неразрешимы»), или когда обстановка в Египте настолько идеализируется и достижения египтян настолько преувеличиваются, что тем самым, собственно, отрицается исторический прогресс.
Как пример такой мистификации в науке можно привести книгу Альберта Нейбургера «Техника в древности», которая вышла в Берлине в 1919 году и разошлась по всем странам Центральной Европы, где ее встретили с тем традиционным уважением, с каким принято относиться к обстоятельности и добросовестности немецких ученых. Но в Германии выходили не только серьезные книги; существующая там ситуация способствовала, и пожалуй, еще в большей мере, чем в других странах, появлению книг, подрывающих престиж науки. Представители официальной науки были чрезвычайно чопорны и считали недостойным унизиться до популярной работы, тем самым они освобождали поле деятельности для различных компиляторов и публицистов, преследовавших чисто коммерческие цели. (В Англии и во Франции, где особенно пышно расцвела «пирамидология», произошло резкое разграничение «света» и «тени», и главная заслуга в этом принадлежит ведущим ученым; Питри. Бедж, Мариетт, Масперо и другие написали ряд популярных книг, которые читаешь с большим увлечением.) Книга Нейбургера, несмотря на большой объем и прекрасное оформление — просто стряпня из домыслов и вымыслов. Как научно доказанные факты здесь приводятся все теории и рассуждения Смита, а теория Лепсиуса о постепенном росте пирамиды провозглашена последним словом науки. Автор утверждает, что Великую пирамиду невозможно было построить в течение одной человеческой жизни; в дополнение к нашему старому знакомому Хуфу, или Хеопсу, он придумал еще Хеопса II, но и тот якобы до конца жизни не успел закончить пирамиду.
Немецкие ученые поступили с книгой Нейбургера как она того заслуживала; когда в 1922 году Борхардт перечислял свидетельства «последней сильной вспышки пирамидной эпидемии, в свое время свирепствовавшей в Германии», он назвал ее на первом месте. Но вопреки столь резкой, дискредитирующей оценке книга Нейбургера долго еще пользовалась уважением у авторов всяких путевых очерков, между прочим и в Чехословакии. Один наш писатель, притом довольно уважаемый, охарактеризовал ее даже как «обобщение всех сведений о древней технике, имевшихся в распоряжении науки после первой мировой войны», и представил ее сомнительные тезисы в качестве не подлежащих сомнению научных данных. Вдобавок он умолчал об отношении египтологов к цифровой и прочей мистике, так что читатель получил совершенно одностороннюю информацию, причем антинаучные взгляды были рекомендованы ему как научные. Это кажется невероятным, но только сейчас: в то время, когда издательства не требовали па книги с подобной тематикой отзывов специалистов, это было в порядке вещей.
При таких обстоятельствах и в стране со столь богатой египтологической традицией, как Чехословакия, могли выходить книги о Египте, в которых значилось, что знаменитая XXVI (Саисская) династия была «порой владычества ассирийцев», что египетская медицина была основана на «научных опытах», что в Древнем Египте «дети ходили в школу еще с четырех лет» и т. д. Что же касается пирамид, приведем из неверных информации такого сорта хотя бы одну. Рабы якобы «именно в период строительства
