приспособления Геродота — всего лишь «обыкновенные рычаги».
Если мы подытожим все, что высказывалось по этому вопросу египтологами (а также историками строительства и др.), то, скорее всего, склонимся в пользу «колыбели» Питри и «рычагов» Гонейма. Итак, это были чрезвычайно простые приспособления; тем более должны восхищать нас изобретательность и ловкость тогдашних рабочих. Длинные каменные блоки поднимали, сначала пропустив под них поближе к центру тяжести две заостренные призмы; затем нажимали на блок с одной стороны, так что весь вес приходился на одну призму, а под другую призму, в тот момент освобождавшуюся, подкладывали каменную плиту; потом переносили вес блока на вторую призму и подкладывали каменную плиту под первую, и т. д. Под блоки с примерно равными сторонами подкладывали уже упомянутые «деревянные колыбели», что давало возможность раскачивать их; поднятую часть подпирали деревянными клиньями. Древние египтяне пользовались также деревянными жердями в качестве рычагов. Если мы добавим еще деревянные катки и сани для передвижения грузов, то этим исчерпывается перечень их механических средств.
Транспортировку блоков с низшей ступени на высшую «враскачку» старшее поколение египтологов считало глазным (или даже единственным) способом постройки пирамиды. Позднее возникла другая теория. Согласно ей, строительство пирамиды начиналось с внутреннего ядра, к которому по окончании, т. е. по доведении ее до запланированной высоты, постепенно со всех сторон пристраивали дополнительные слои. Первый способ прост и приемлем, второй кажется неправдоподобным. Дело в том, что он предполагает использование полиспастов, а их египтяне в ту пору не знали, или же неимоверные затраты труда при строительстве платформ для доставки материала, которые по завершении каждого слоя нужно было бы разрушать и заново строить для следующего слоя. Сейчас уже не вызывает сомнений, что непосредственно прилегающие к ядру слои кладки возводились одновременно с ним, чтобы своим наклоном с самого начала обеспечивать стабильность постройки. Изучение пирамид в Медуме, Лиште и, наконец, пирамиды Сехемхета в Саккара показало, что каменные блоки доставлялись на нужную высоту на деревянных санях по насыпям, о которых говорил еще Диодор. Остатки таких платформ обнаружены не только возле упомянутых пирамид, но и, например, в Гизе — у неоконченного заупокойного храма царя Менкаура, в Карнаке — возле неоконченного первого пилона. В гробнице вельможи Рахмира, высшего сановника царя Тутмоса III, мы до сих пор можем видеть ее изображение на настенном рисунке.
«По мере того как пирамида становилась все выше, насыпь тоже надстраивали в высоту и в длину, одновременно ее верхняя часть делалась постепенно все уже, в соответствии с сужением пирамиды к вершине, — пишет Эдвардс в „Пирамидах Египта“. — Если угол наклона сторон пирамиды равнялся 52°, то и двум боковым сторонам насыпи придавали угол наклона 52°. Таким образом, исключалась опасность оползания или обвала. Три стороны пирамиды, не подпертые насыпью, должны были иметь опорные насыпи, достаточно широкие наверху, чтобы на них могли разместиться рабочие и материалы. Но поскольку по ним не втаскивали снизу каменные глыбы, их внешняя сторона могла быть весьма крутой — лишь бы они не обрушились от собственной тяжести. На насыпи укладывали деревянные балки, образовывавшие прочную дорогу для полозьев, на которых перетаскивали каменные блоки».
Однако строительство пирамиды не было всего лишь технической проблемой. «Нужна была сложная и разветвленная административная система из целой армии писцов, — пишет Гонейм. — Писцы ведали подсчетом, маркировкой блоков в случае необходимости, а главное — устройством жилья и питания многочисленных строителей, каменщиков, мастеров и других рабочих, занятых на постройке.
Время от времени мы находим остатки орудий этих древних строителей, корзины для переноски грунта, точно такие же, как сегодня, кремневые сверла и скребки, медные инструменты, обрывки веревок».
Мы знаем также, что эти работники были организованы по-военному в «команды», «смены», «звенья». Сохранились названия некоторых отрядов, работавших на строительстве Великой пирамиды: команда «Хуфу пробуждает любовь», команда «Белая корона Хуфу могуча». Одна рабочая группа на строительстве пирамиды Менкаура называлась довольно странно: «Менкаура-пьяница». Египтологи утверждают, что перевод точен; впрочем, некоторые из них отдают предпочтение более полисемантическому слову «опьяненный». Так или иначе, но о пристрастии Менкаура к попойкам писал еще Геродот…
Как жили работники, превратившие пустынное плато у Гизе в одно из знаменательных мест Египта? К сожалению, мы знаем об этом меньше, чем хотелось бы. Какое-то представление мы можем составить только об их жилищах, и то лишь о тех, в которых обитали постоянные работники. Жили они к западу от пирамиды в специальном огражденном поселке. Раскопки Питри и Рейснера показали, что поселок состоял из длинных бараков казарменного типа. Возможно, каждая семья имела свой барак, который внутри был разделен деревянными перегородками или рогожами на ряд помещений. Пол представлял собой утоптанный песок, сцементированный илом. Ни в одном из бараков ничего не сохранилось из мебели и предметов обстановки. Улицы были немощеные, посреди улицы проходила сточная канава, мягко говоря — «поверхностная канализация». Сезонные работники, по-видимому, жили в палаточных лагерях, тоже обнесенных каменными оградами. Кое-где обнаружены остатки таких оград, они, безусловно, служили охраной от песка и диких животных пустыни, но наверняка также препятствовали побегам работников.
Некоторые исследователи, исходя из толщины ограды, делают предположение, что бараки в поселении были двухэтажные; это не исключено, однако ученые расходятся в данном вопросе. Иные пытаются возместить недостаток достоверных сведений за счет аналогий с рабочими поселениями, раскопанными в Мединет-Абу и Иллахуне, где в самом деле были вполне приличные квартиры; самые маленькие состояли из передней, жилой комнаты, спальни, кухни и кладовой, в домах побольше было сто несколько помещений и двор. Но эти поселения где жили квалифицированные каменщики и скульпторы, относятся уже к гораздо более позднему времени: в Иллахуне — ко времени правления XII династии, в Мединет-Абу — даже XIX. Остатки их благоустроенных домов часто приводят в доказательство того, что жизненный уровень тогдашних строителей выше (особенно если принять во внимание египетские климатические условия), чем жизненный уровень рабочих в промышленных районах крупных европейских и американских городов начала нашего века. Однако никак нельзя переносить все это на работников эпохи Древнего царства. А главное, нельзя смешивать квалифицированных постоянных работников и их семьи с неквалифицированной сезонной «рабочей силой».
Как строителей пирамид «кормил» царь, как их вознаграждали за труд, нам неизвестно. Только Геродот записал, «сколько редьки, лука, чеснока съели рабочие», полагаясь на сведения, полученные от переводчика, который якобы прочел это на Великой пирамиде. Якобы израсходованные на это 1600 талантов серебра приблизительно равны 12–14 миллионам свободно конвертируемых крон, точно определить тогдашнюю стоимость серебра и его покупательную способность практически невозможно. Кажется, что это огромная сумма, но при ее делении на количество рабочих получается 30–35 крон в год. Больше уже ничего из этой цифры, даже если она верна, извлечь нельзя. Судя по надписям, сделанным в более поздние времена, каменщики и скульпторы при строительстве частных гробниц «вознаграждались очень хорошо», вероятно, так же они «вознаграждались» и на строительстве пирамид.
Поэтому мы вполне можем согласиться с Гонеймом, когда он в связи с этим пишет в «Потерянной пирамиде»: «Высшие слои ремесленников и их семьи, по-видимому, жили в скромном достатке, но что касается и без того измученных наводнениями крестьян, выполнявших грубую, неквалифицированную работу, то они, очевидно, жили в страшной нищете. Единственное, что они получали, — это пищу».
И это было вознаграждение за создание творений, которые живут тысячелетия! Как еще основная масса строителей, в большинстве состоявшая из земледельцев, не умирала с голоду, и притом сразу после
