рубашку поло, брюки цвета хаки и туго зашнурованные кожаные ботинки. Сегодня вечером он выглядел более высоким, широким в плечах и казался старше.

– Мы с Grandmere ходили к Родригесам. Ребенок миссис Родригес родился мертвым, – ответила я.

– Да, это ужасно, – тихо проговорил Поль. Из всех знакомых мне по школе мальчиков он, пожалуй, был наиболее искренним и взрослым, хотя и довольно застенчивым. Кроме того, он определенно был хорош собой: с небесно-голубыми глазами и густыми волосами какого-то смешанного цвета – шатен с блондином. – Добрый вечер, миссис Ландри, – поздоровался он с бабушкой Катрин.

Она сверкнула на Поля тем подозрительным взглядом, который появился у нее с тех пор, как он первый раз проводил меня из школы домой. Теперь, когда Поль бывал у нас чаще, бабушка разглядывала его еще внимательнее, и меня это приводило в замешательство. Поля, похоже, это забавляло, но и он слегка ее побаивался. Большинство людей верило в пророческие и таинственные способности бабушки Катрин.

– Здравствуй, – медленно проговорила она. – Сегодня ночью, наверное, будет ливень. Тебе не следует разъезжать на этой хлипкой штуке.

– Да, мэм, – ответил Поль. Бабушка перевела взгляд на меня.

– Нам нужно закончить то, что начали ткать, – напомнила она.

– Да, Grandmere, я сейчас.

Бабушка вновь взглянула на Поля и вошла в дом.

– Она сильно расстроена из-за смерти младенца Родригесов? – спросил Поль.

– Ее не позвали помочь при родах, – ответила я и рассказала о нашей миссии. Парень слушал с интересом, но потом покачал головой:

– Мой отец не верит во все это. Он говорит, что суеверие и фольклор именно то, что удерживает кайенов в отсталости и дает другим людям повод думать, что мы невежественны. Но я не согласен, – добавил он быстро.

– Grandmere Катрин далеко не невежественна, – заметила я, не скрывая негодования. – Невежественно не предпринять мер предосторожности против злых духов и несчастья.

Поль кивнул.

– Ты видела… что-нибудь? – спросил он.

– Я почувствовала, как он пролетел мимо моего лица, – ответила я, притрагиваясь рукой к щеке. – Он тронул меня вот здесь. И тогда я подумала, что вижу, как он улетает. Поль тихо свистнул.

– Ты, должно быть, была очень храброй.

– Только потому, что рядом была Grandmere, – призналась я.

– Мне бы хотелось приехать раньше и быть с тобой, – добавил Поль. Я почувствовала, что покраснела от его желания защитить меня.

– Со мной все в порядке, но я рада, что все закончилось, – призналась я. Поль засмеялся.

При слабом освещении нашей галереи его лицо казалось более нежным, а глаза темнее. Мы не делали ничего такого, кроме того что держались за руки и целовались с полдюжины раз, причем только дважды в губы. Но сейчас, когда я смотрела на Поля и стояла так близко к нему, память об этих поцелуях заставила мое сердце трепетать. Ветерок ласково откинул в сторону несколько прядей волос, упавших ему на лоб. За домом вода на болоте плескалась о берег, и какая-то ночная птица, невидимая на фоне темного неба, хлопала над нами крыльями.

– Я огорчился, когда приехал и не застал тебя дома, – сказал Поль. – Уже собирался уезжать, но увидел свет вашего фонаря.

– Хорошо, что ты подождал, – ответила я, и его улыбка стала шире. – Но я не могу пригласить тебя в дом: Grandmere хочет, чтобы мы закончили одеяла, которые завтра выставим на продажу. Она думает, что в эти выходные мы будем заняты, и обычно оказывается права. Она всегда помнит по прошлому году, какие выходные более загружены. Никто не помнит такие вещи лучше нее, – добавила я.

– Мне придется весь завтрашний день работать на консервной фабрике, но, может быть, я смогу приехать вечером, после обеда, и мы прогуляемся в город, поедим мороженого, – предложил Поль.

– Я бы с удовольствием.

Поль подошел ближе и не сводил с меня глаз. Некоторое время мы упивались друг другом, пока Поль наконец не решился на отчаянный шаг.

– Чего мне хочется больше всего, так это повести тебя на танцы в следующую субботу, – быстро признался он.

Я никогда еще не была на настоящем свидании. Даже мысль об этом наполнила меня волнением. Большинство девушек моего возраста отправлялись на танцы в сопровождении родственников и танцевали с молодыми людьми, с которыми там же и знакомились. Но быть приглашенной и сопровождаемой Полем и танцевать весь вечер только с ним… это вызвало головокружение.

– Мне придется спросить Grandmere Катрин, – сказала я и быстро добавила: – Но мне бы очень хотелось.

– Хорошо. Ну что ж, – проговорил Поль, пятясь к своему мотороллеру, – я думаю, мне лучше поехать до того, как начнется этот ливень. – Отходя назад, он не отрывал взгляда от меня, зацепился пяткой за корень и плюхнулся на землю.

– Ты не ушибся? – вскрикнула я, подбегая к Полю. Он засмеялся, чувствуя неловкость.

– Все в порядке, за исключением мокрой пятой точки, – добавил он и засмеялся. Потом потянулся, чтобы ухватиться за мою руку и встать, а когда поднялся, нас разделяли только несколько дюймов. Медленно, по миллиметру, наши губы приближались, пока не встретились. Это был для каждого из нас короткий, но более крепкий и уверенный поцелуй. Я поднялась на носки, чтобы приблизить свои губы к его губам, и мои груди скользнули по его торсу. Неожиданное прикосновение вместе с электричеством нашего поцелуя вызвало волну теплого приятного возбуждения, которая прокатилась вдоль моего позвоночника.

– Руби, – прошептал Поль, теперь уже переполненный чувством, – ты самая красивая и милая девушка на всей протоке.

– О нет, что ты, Поль, этого не может быть. Так много хорошеньких девушек, а есть и такие, у которых дорогие наряды и дорогие украшения, и…

– Мне нет дела до этих девушек, этих бриллиантов и платьев из Парижа. Ничто не может сделать их красивее тебя, – вырвалось у моего друга. Я знала, у него не хватило бы смелости сказать все это, если бы мы не стояли в тени и я могла ясно видеть его лицо. Я знала, что оно было пунцовым.

– Руби, – позвала из окна бабушка. – Я не хочу не спать всю ночь, заканчивая эту работу.

– Иду, Grandmere. Спокойной ночи, Поль, – сказала я и подалась вперед, чтобы чмокнуть его в губы еще раз, прежде чем отвернуться и оставить его одного в темноте. Потом я услышала, как Поль завел мотороллер и отъехал, и только тогда поспешила наверх в мастерскую помочь бабушке Катрин.

Она какое-то время не разговаривала, и взгляд ее был сосредоточен на станке. Затем бабушка подняла глаза на меня и сжала губы, как всегда, когда глубоко задумывалась.

– Сын Тейта последнее время довольно часто приходит к тебе, не так ли?

– Да, Grandmere.

– А что думают его родители по этому поводу? – спросила бабушка, по своему обыкновению добираясь до сути вопроса.

– Не знаю, Grandmere, – ответила я, опуская глаза.

– Думаю, что знаешь, Руби.

– Я нравлюсь Полю, и он нравится мне, – поспешила сказать я. – Что думают его родители, не имеет значения.

– Он очень вырос за этот год; он уже мужчина. И ты уже больше не маленькая девочка, Руби. Я видела, как вы смотрите друг на друга. Я слишком хорошо знаю подобный взгляд и знаю, к чему он может привести, – добавила бабушка.

– Он не приведет ни к чему плохому. Поль самый порядочный парень в школе, – упорствовала я. Бабушка кивнула головой, но ее теплые глаза все еще не отпускали меня. – Перестань заставлять меня чувствовать вину, Grandmere. Я не делала ничего, чтобы тебе было стыдно за меня.