— Подковы гну, — улыбнулся Алтаец. — Хочу твоим молодцам дело предложить.

— Какое?

— Так они же тебе уже объяснили.

— А ты не поленись, повтори. Что-то уж очень они от тебя в восторге.

— Имеющий уши да услышит… Я им просто повторил все то, что ваши говоруны вещали с трибуны. А слова, сказанные оратором и сказанные в частной беседе, воспринимаются по-разному. Особенно людьми, не блещущими большим умом.

Руководитель усмехнулся:

— Есть такая буква. Так что ты хочешь?

— Нужно убрать одного крупного бизнесмена. Еврея.

— Потому что именно от них, от пархатых, исходят все беды?

— Послушай, дружище, оставь эту трепотню для своих дебилов. Ведь ты и сам не очень-то веришь в то, что все беды от евреев. Это было бы слишком просто и слишком легко поправимо. Поэтому я тебе и предлагаю сделку: твои ребята из святого чувства борьбы с мировым сионизмом убирают нужного человека, ваша организация через тебя лично получает некоторую сумму денег. И всем от этого хорошо. Кроме, разумеется, убитого. Тому просто все равно.

— Так уж и всем будет хорошо?

— Суди сам. Твои ребята веруют, что поступают так во имя родины и для блага народа. Вам деньги, естественно, не помешают. Друзья-приятели и родственники покойного быстро утешатся, поделив его наследство. Ну и один из самых популярных пропагандистов нового образа жизни, талисман общества равных возможностей, красавец, плейбой и любимец телезрителей перестанет существовать… Всем выгода.

— А о ком ты говоришь?

Алтаец ответил. Руководитель даже поперхнулся:

— Ты что, офанарел? Это же невозможно.

— Ошибаешься. Это элементарно, иначе бы я за это не взялся.

— Ну а тебе-то от этого какая польза?

— Каждый баран носит свои яйца…

— Ну, раз уж ты сам свои яйца собираешься нести, объясни, зачем тебе понадобились мои ребята?

— Нужны помощники. В одиночку такие дела не делаются.

— То есть они тебе нужны в качестве «кабанов» для заклания?

— Слушай, к чему этот лагерный жаргон? «Кабан», «заклание»… Я тебе плачу деньги. Рассчитаюсь и с ними, не переживай. Жаловаться на меня они не станут…

— А если я сейчас сообщу об этом разговоре кому следует?

— Пожалуйста, если ума не хватает. Я найду других исполнителей, ты меня в жизни больше не увидишь, а если даже и найдешь, доказать ничего не сможешь. Пойми: я все организую так, что ни на тебя, ни на меня, ни на твою организацию, ни на этих твоих парней никакого «компромата» не будет. К тому же я не знаю тебя, а ты меня. Я забираю этих ребят — и мы с тобой никогда больше не увидимся…

Руководитель призадумался.

— А деньги?

— Отдам тебе прямо сейчас. И отчета за них спрашивать не стану.

— Сколько?

— Не много. Ведь это плата лично тебе только за молчание. Взяв их, ты становишься соучастником и потому будешь молчать.

Говоря это, Алтаец достал из кармана конверт, открыл его и протянул собеседнику. Тот хотел было его взять, но Алтаец отвел руку, приподняв клапан конверта:

— Достань деньги.

Тот вытащил несколько купюр по сотне долларов. А Алтаец тут же достал зажигалку и, скомкав, поджег пустой конверт.

— Все, до свиданья.

Алтаец поднялся, чтобы уйти.

— Эй, постой!

Алтаец обернулся. Мужчина по-прежнему сидел на скамейке, растерянно глядя на доллары.

— Это вы мне? — спокойно спросил киллер. — Я вас слушаю.

— Это что же, все? Так мало?

— Не понял вас, гражданин. Вам не хватает денег? Так их ведь всем не хватает. Но это ж не значит, что об этом надо сообщать первому встречному. Спрячьте-ка ваши доллары и не показывайте проходящим гражданам степень вашего благосостояния.

— Это же ты мне их только что дал…

— Господь с вами, гражданин. Я не занимаюсь валютными махинациями. И нет у меня сейчас долларов. Если вам их некуда девать, вы, конечно, можете мне их подарить, потому что лично я никогда никому денег, особенно валюту, за просто так не давал, в том числе и вам. Ведь на них нет моих отпечатков пальцев. Всего доброго!

И Алтаец ушел, поманив за собой двух боевиков. Он был уверен, что оставшийся на скамейке человек, что бы ни случилось, будет молчать.

Дальше все прошло как по нотам. Костоломы сделали свое дело, затем, отъехав на заранее угнанной машине пару кварталов, бросили ее и спустились в метро. Пока посты ГАИ перекрывали выезды из города, убийцы, ошарашенные легкостью происшедшего, мчались под землей в электропоезде. На указанной Алтайцем станции они вышли. У арки выхода он их встретил, подъехав на такси. Провел в переулок, где они свернули на стройку…

Быть может, их еще найдут когда-нибудь, лет через сто, когда будут разбивать фундамент этого дома, расчищая место для следующей постройки.

…Нет, предусмотреть вероятные ходы опытного киллера едва ли возможно.

Тем не менее, Арсений по-прежнему действовал. Ему очень не нравилось, что он не обнаружил ни малейших следов подготовки покушения, ни разу не заметил ни одного подозрительного человека. Это значит, что противник у него оказался опытный и умелый.

Арсений первым осматривал почту, которая ложилась на стол Виктору, вскрывал объемистые пакеты и посылки. Под разными предлогами, называясь то представителем домоуправления, то какого-нибудь «Мосгаза», Арсений побывал во всех квартирах, которые примыкали к офису, и убедился, что из них угроза вряд ли может исходить. Он тщательно осмотрел подвал, определил место под кабинетом Виктора и, опять же, пришел к выводу, что и отсюда проникнуть в кабинет невозможно. Естественно, можно подложить сюда мощный заряд или же приладить к потолку подвала кумулятивную мину — но все же это представлялось маловероятным. Арсений заделал решетку вентиляции кабинета, исключив таким образом возможность отравления его друга газом или каким-нибудь аэрозолем. В ресторанах и кафе он старался проконтролировать, не отравлена ли пища…

Особые меры он принял по охране квартиры Наташи. На дверях входной и балконной, на окнах он ставил хрупкие пластмассовые пластиночки-«контрольки» и не ленился их осматривать каждый раз по приходу. В парадное он входил, опять же, первым, в ожидании лифта становился так, чтобы, окажись за открывающейся дверью кто-то нежелательный, успеть принять необходимые меры. Почтовый ящик открывал только сам. По утрам лично осматривал «девятку» Виктора, прежде чем вставить в гнездо ключ зажигания… Причем, делал он это подчеркнуто демонстративно, чтобы показать тем, кто за ними следил (а в том, что за ними следят, он не сомневался): ребята, я настороже, меня на мякине не проведешь, если хотите что-то предпринять, придумайте что-нибудь похитрее. Арсений надеялся, что у противника не выдержат нервы и он как-то себя проявит, когда надоест ходить вокруг да около.

Арсений с детства охотился. Он умел выжидать. Без выдержки трудно добыть бурундука, рысь или лесную собаку кабаргу.

Горожане выжидать не умеют. Они стараются форсировать события, они люди действия. На то и рассчитывал Арсений.