В середине марта Кид объявил, что пора приступать к финальному рывку.

— Ты достаточно окреп, и можно перейти к четвертому этапу, — сказал он. — Я думаю вот что: если бы ты остановился сейчас — в смысле, перестал прогрессировать, — то мог бы и так прожить. Твое тело практически вернулось к норме, травмы, можно сказать, залечены. Боль еще есть, я знаю, но терпимая.

Джек обдумал все это и кивнул.

— Большей частью да. Терпимая.

— Ты можешь так жить, но мне бы этого не хотелось. Так не должно быть, — продолжал Кид. — На данном этапе проблема не в боли как таковой, а в том, чтобы укрепить организм. Вопрос в том, насколько сильным мы можем тебя сделать, а ответ таков: тебе должно хватить сил для того, чтобы избавиться от страха.

— А что это у тебя выше локтя?

Кид опустил глаза. Из-под рукава футболки выглядывала белая повязка.

— Ничего такого, — ответил он.

— Что случилось?

Кид помедлил.

— Это порез.

— Как это произошло?

Кид смутился. Прикусил нижнюю губу с такой силой, что она побелела, неловко повертел головой и наконец выдавил:

— Гробовщица.

— Это она тебя порезала?

— Я… я заговорил с ней о разрыве. Она расстроилась и…

— Кид, она это сделала… ножом?

Кид кивнул:

— Это получилось случайно.

— А мне кажется, ситуация выходит из-под контроля.

— Послушай, мы могли бы не разговаривать об этом? Мне больше не хочется говорить о Команде.

— Почему?

Кид вынул из кармана небольшую карточку.

— В теле шестьсот групп мышц, и они составляют сорок процентов веса твоего тела.

— Что происходит? Почему ты не хочешь говорить о…

Не обращая внимания на вопросы Джека, Кид продолжал, не отводя глаз от карточки:

— И сейчас мы с тобой, работая этими мышцами, отправимся в город.

— Кид…

— Нет!

Джек даже испугался, с каким пылом Кид выкрикнул это слово. Он молчал до тех пор, пока Кид не отвел глаза от карточки, пока их взгляды не встретились. Тогда Джек кивнул. Он кивнул, и у него мелькнула вот какая мысль: «Он уже убегал. Я не хочу, чтобы он убежал еще раз. Что-то происходит, и я этого не понимаю, но мне бы не хотелось его оттолкнуть. Я не хочу, чтобы он убежал». В общем, он только кивнул и промолчал, тем самым давая Киду понять, что готов сменить тему.

— Вот расписание.

Кид постучал кончиком пальца по карточке. Но больше он ничего не успел сказать, потому что в комнату вбежала Мэтти.

Она испуганно огляделась, будто ожидала увидеть что-то неприятное, неправильное, и явно удивилась, что здесь все в порядке.

— Что это был за крик? — спросила она, и, хотя ее голос звучал спокойно, глаза сердито сверкали. Ее гнев был направлен на Кида, но тот молчал, и Мэтти сказала: — Не надо тут кричать и всех расстраивать.

— Все нормально, Мэтти, — заверил ее Джек.

— Я не хочу, чтобы он на вас орал. Не хочу, чтобы он вам делал больно. Вы и так натерпелись. — Она снова сердито зыркнула на Кида. — Ты понимаешь, что я тебе говорю?

— Да, — ответил Кид едва слышно.

— Один раз ты уже сделал ему больно. И больше не сделаешь, — объявила Мэтти, глядя на Кида в упор.

— Ты права. Прошу прощения.

Она стояла в дверях и испепеляла Кида взглядом, пока Джек не сказал:

— Все нормально, правда. Честное слово.

Мэтти кивнула, удовлетворенная своей работой, развернулась и отправилась в кухню. После неловкой паузы Кид проговорил:

— Она тебя защищает.

— Да.

— Что ж, правильно делает.

— Правильно или нет, но я этому рад.

Кид кашлянул, снова постучал пальцем по карточке и сказал:

— О'кей. Пока будем встречаться четыре раза в неделю.

Джек нахмурился и просмотрел записи на карточке. Несколько столбцов, аккуратно набранных на компьютере. Упражнения были просто невыносимые. Кид хотел, чтобы он делал вещи, которых он делать не мог.

— Ты шутишь, да? — спросил Джек. — Ты хочешь, чтобы я бегал?

— Не с завтрашнего дня, Джек. Но через год — да, я думаю, ты сможешь все это делать. И тебе не придется пробегать милю за десять минут. Мы можем начать с пятнадцати. Или с двадцати. Я просто хочу, чтобы ты приступил к тренировкам и…

— Ты окончательно спятил.

— Когда ты научишься доверять мне?

— Я тебе доверяю.

— Не доверяешь. — В голосе Кида не было гнева, осталась только спокойная уверенность, столь же мощная, как в тот день, когда он впервые вошел в гостиную и призвал Джека на бой за собственное здоровье, на сражение с болью. — Я серьезно. Как ты можешь мне не верить, когда я говорю, что ты сумеешь что-то сделать? Как ты можешь мне не доверять после всего, что мы уже успели совершить?

Джек довольно долго молчал, прежде чем ответить:

— Кид, если уж совсем откровенно, все доверие из меня вышибло.

Он заметил, какая боль отразилась на лице Кида при этих словах. Но все же парень кивнул и сказал:

— Хорошо. Но, может быть, ты хотя бы попробуешь потренироваться на беговой дорожке? Обещаю, сначала будем все делать медленно. Тебе достаточно только сказать, когда станет больно, и будем прекращать.

Джек ничего не ответил. Но он встал на беговую дорожку и, как только Кид нажал на кнопку включения, зашагал, постепенно набирая скорость, и в конце концов побежал на месте медленной трусцой. Он ждал, что разболится бедро, но боль не вспыхивала. То есть она присутствовала, но не постоянно, а скорее накатывала волнами. На какой-то миг он сбился с ритма. Но он видел, что Кид наблюдает за ним, и подумал, что, возможно, удастся перетерпеть эту боль. Он понимал, что на следующий день у него все тело будет ныть, но это было ничего. Он мог сделать это. Он бежал. Это был самый медленный бег в истории, но все же он бежал.

— Я кое с кем познакомился, — негромко проговорил Кид. — Было потрясающе.

— Новая Цель?