нам удастся разыскать большинство из них, но я не думаю, что вам это что-то даст, мистер Келлер. Если его не узнают эти парни, то и другие вряд ли.
— Может быть, они боятся сказать? Может быть…
— Только не мои парни. — Кэмпмен энергично покачал головой. — Вы уж мне поверьте. Они понимают, как это важно, и я вам гарантирую: никто из них ничего не скрывает.
Джек утратил дар речи. Он был твердо уверен в том, что нашел ниточку, связывавшую Кида с двумя парнями, затеявшими драку в ресторане и потом застреленными. Ему все казалось таким очевидным. И ощущение ошибки стало сродни удару головой о кирпичную стену. Он был обескуражен и не понимал, в какую сторону ему теперь двигаться.
— Простите, сэр, — сказал ему тренер, — мы все сочувствовали вашему горю. И мне очень бы хотелось чем-то вам помочь. Если у вас есть еще какие-то вопросы…
Других вопросов у Джека не было. Он поблагодарил тренера, покачал головой и ушел со стадиона. Все еще потрясенный неудачей, он остановился около своей машины и, достав мобильный телефон, позвонил в следующий пункт своего турне. Затем сел в машину. Минут через тридцать он остановил машину. Перед ним простерлась знакомая мощеная дорожка, ведущая к дому, где родилась Кэролайн.
— Я проработала у Хейлов тридцать восемь лет, — сказала Луиза Тротти.
— А я тридцать три, — сказал ее муж.
— Знаю, — кивнул Джек.
— Я эту девочку любила с тех пор, как ей исполнилось семь, — добавила Луиза.
— А я ее полюбил, когда ей исполнилось двадцать, — сказал Джек. — Поверьте мне: ничто из того, что вы скажете, не изменит наших чувств к ней. И я вам обещаю: ничто из сказанного вами не причинит ей боли. Теперь уже не причинит.
Супруги-афроамериканцы молча смотрели на фотографию Кида, лежащую перед ними на кухонной стойке, выложенной яркими плитками.
— Вы его когда-нибудь видели? — спросил Джек.
Супруги Тротти не шевельнулись. Потом Джон С. Тротти едва заметно кивнул жене.
— Да, — сказала она. — Он тут бывал. В этом доме.
Джек это знал заранее, знал настолько точно, насколько только можно было знать, но, когда его уверенность подтвердилась, из него словно разом вышел весь воздух. И после этого психологического удара под дых наступило странное облегчение. Как бы ни было больно, это все же был прорыв. Ниточка протянулась. Он не знал, куда она его приведет, но, по крайней мере, клубок начал распутываться.
— Расскажите мне, — попросил он.
И они рассказали. Кид действительно бывал в этом доме. Много раз. Впервые он тут появился примерно через месяц после того, как Кэролайн начала работу по подготовке к открытию ресторана. Супруги Тротти помнили, как Кэролайн привезла его сюда — он приехал не сам, и, значит, она встретилась с ним где-то еще. Джек подумал, что Кид, вероятно, откуда-то узнал про ресторан, появился там и застал Кэролайн врасплох. Луиза Тротти говорила о том, что у Кида и Кэролайн вроде бы были очень близкие отношения. Он ухаживал за ней, осыпал ее комплиментами, старался ей всячески угождать. Еще Тротти сообщили, что Кид здесь переночевал в тот раз да и потом довольно часто оставался в доме. Но не в одной комнате с Кэролайн, поспешила подчеркнуть Луиза. В одной из комнат для гостей.
— Они были любовниками? — спросил Джек, стараясь говорить как можно спокойнее.
Луиза долго не отвечала. Так долго, что Джеку перестал быть нужен ответ. Он его уже знал.
Пытаясь сдерживаться, он спросил, не помнят ли они каких-то случайно подслушанных разговоров. Луиза не смогла ничего вспомнить. А Джон кое-что помнил очень хорошо.
— Это было за два дня до открытия, — сказал Джон. — За два дня до того, как ее… — Джон запнулся, не смог закончить фразу. Да и не надо было. — Он был здесь, этот парень. Я подал им кофе на веранде. Помню, что тут была еще мисс Сюзанна. Мы все тогда сильно удивились, потому что она очень редко сюда приезжала. Но я помню, они с мисс Кэролайн сильно повздорили. Почему — точно не скажу. Но это было как-то связано с этим парнем. Мисс Сюзанна уехала, а мисс Кэролайн очень расстроилась. Она и… ее молодой человек… они ушли в кабинет — в ту комнату рядом со столовой. Она закрыла дверь, и они там довольно долго говорили. А когда вышли, он был очень грустный. И мисс Кэролайн тоже. Потом они долго сидели на веранде… — Он немного помолчал, прежде чем продолжить рассказ. — Сидели, держась за руки. Это я хорошо помню. И еще, мистер Джек, она сказала, что будет о нем заботиться. Что сделает все, чтобы у него была крыша над головой и работа. Я помню, как она говорила, что у него обязательно будет хорошая работа. Она говорила ему, чтобы он не боялся, что ничего не случится и что она все сделает, чтобы ему было хорошо.
— Вы не помните, чего он боялся? — тихо спросил Джек.
— Нет, сэр, вот этого не припомню, — сказал Джон. — Но это было что-то плохое, потому что парень был напуган до смерти.
Тут они услышали шум мотора. К дому подъехал автомобиль. Луиза подошла к окну и сдавленным голосом произнесла:
— Это машина мисс Сюзанны.
— Да, — кивнул Джек. — Я попросил ее приехать.
— Мистер Джек, — сказала Луиза. — Я не любительница говорить про людей дурное. Но только вы поосторожнее с ней. Мисс Сюзанна… она злая.
— Да, я знаю, — сказал Джек. — Поэтому и хочу с ней повидаться.
— Я никогда не любила мою сестру, — объявила Сюзанна Рей Хейл Джеку Келлеру.
— Вы этого не скрывали многие годы, — сказал ей Джек.
— Я вообще не умею скрывать свои чувства.
Джек кивнул.
— И это тоже было ясно. Ваши чувства и не были скрыты.
Сюзанна Рей неодобрительно покачала головой.
— Знаете, меня все эти розовые сопли насчет родной крови совсем не колышут.
— Расскажите мне о своей сестре, — попросил ее Джек. — Расскажите мне о моей жене.
— Что вам рассказать? — спросила она.
— Правду.
— О чем именно? О ее детстве? О ее популярности? О ее чудесной коже, офигенных ногах и обо всем прочем, из-за чего она была вся такая идеальная?
— Расскажите мне о Киде Деметре, — сказал Джек. — Расскажите, из-за чего вы с Кэролайн поссорились за несколько дней до ее гибели.
Сюзанна Рей закурила сигарету.
— Я не спрашиваю у вас, можно мне курить или нет, — буркнула она. — Потому что мне до лампочки, что вы ответите.
Джек промолчал. Она сделала глубокую затяжку и выпустила в воздух идеальное колечко дыма. Потом сказала:
— Вы очень сильно удивитесь, когда узнаете, из-за чего мы с ней поругались. — Ее южный говор стал еще более заметным, когда она закурила и немного расслабилась. — Мы поругались из-за вас.
Она оказалась права. Он действительно удивился.
— Из-за меня?
— Знаете, тут ведь все не только с одной стороны. Не только я не жалую свою семейку. Семейка меня тоже не больно жалует. В нашей семье у каждого кто-то есть. Или был. Кэролайн и Ллуэллин. Эти в детстве были — водой не разольешь. Потом у Кэролайн появились вы. У Ллуэллин есть занудный, как кусок дерьма, муженек и детки еще зануднее, чем кусок дерьма. Даже мамуля и папуля были чем-то вроде маленького мирка друг для друга. Всегда. Ну а я — я была сама по себе. Но это вовсе не значит, что мне это нравилось. Я-то знаю, каково это — быть одной. И я не считаю, что кто-то должен рисковать жизнью и подвергать себя опасности остаться одному.
— Вы считаете, что именно так вела себя Кэролайн?
